Партизаны

— И я все-все им ответил! И что вы меня не наказываете, что слушаетесь меня, что все выполняете, и когда мне не понравилось молоко, мама сходила и купила новое, и конфеты я ем, когда хочу, и что вы никак на меня не влияете, что я смотрю даже взрослые фильмы и знаю, откуда берутся дети, и что у меня есть выбор, кем быть, мальчиком или девочкой, и что это нормально, и что вы не ругаетесь между собой и соблюдаете все рекомендации, потому что хотите, чтобы я вырос членом нового общества, и что вы все время меня хвалите, не говорите, что хорошо, а что плохо, потому что я должен понять это сам.

Темка дотараторил и посмотрел на отца.

— Пап, но это же не нормально?

Андрей улыбнулся.

— Нет, сын.

— Они такие дураки!

— Они как раз очень умные, но злые люди.

— Только я все равно их обманул, — сказал Темка. — Один потом выбежал из-за стекла к тетенькам. «Этого не может быть! У мальчишки возраст. Он же врет как дышит!». А они ему: «Нет, надо отпускать. Вся комиссия результат тестов видела. Или вы против?». И мужчина тогда замахал руками и убежал. А меня через какое-то время повезли к вам.

Он приподнялся и положил ладошки Андрею на виски. Серо-зеленые глаза смотрели с ожиданием.

— Па-ап, — прошептал Темка.

— Да, — так же тихо ответил Андрей.

— Помнишь ты рассказывал, когда можно плакать?

Андрей почувствовал, как что-то в нем обрывается, скользит освобожденным грузом, как тьма сворачивается в клубок, а где-то вспыхивает далекое, но набирающее силу «Ура-а-а!», все ближе рычание танковых моторов и грохот гусениц, от разрывов светлеет, расцветает небо, и тени бегут, вскидывая худые лапки.

Андрей обнял Темку.

— Помню.

— Тогда можно плакать, — выдохнул сын.

(В оформлении обложки использована фотография Foundry с https://pixabay.com/ по лицензии pixabay, разрешающей ее свободное, в том числе, коммерческое, использование)