Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта

— Это было бы очень хорошо, товарищ старший лейтенант.

— Тогда бы я тебя, старшина Котля, назначил командиром отряда вместо этого колхозника, Петьки Шныркевича.

Корсак отлично знал, что Котля не любит своего командира, и решил воспользоваться этим.

— Но Гудков-то не собирается уходить в отставку, как же вы станете комбригом?

— А это нам надо сделать самим, чтобы он ушел.

— Как это сделать? — настороженно спросил Котля.

— У меня такой план. Нужно Гудкова вместе со штабом пригласить на свадьбу в одну из деревень, где полиция сделает засаду, и во время боя Гудков должен погибнуть, вот и все.

— О, это очень опасно, товарищ старший лейтенант.

— А ты знаешь поговорку: трус в карты не играет?

— Ну ладно, — согласился Котля. — А что от меня требуется?

— Ты будешь женихом и организуешь свадьбу, а я тебе помогу во всем. У тебя же есть в Прусиничах невеста.

— А как же засада полиции? Меня же там словят, в этой деревне, немцы и полиция, и мне придется болтаться в петле.

— Тебе в деревне делать будет нечего, ты на свадьбу поедешь вместе со штабом бригады. И фактически свадьбы никакой не будет. Ты попросишь у комбрига разрешения жениться, пригласишь его на свадьбу, и поедем все вместе туда. В деревне нас встретит полиция. Завяжется бой, и все на этом кончится. Никто не узнает, что эта свадьба была обманом. Все подумают, что засада полиции — чистая случайность.

На другой день после разговора Корсак обратился к Гудкову:

— Товарищ комбриг, мне уже надоело находиться при штабе бригады и бездельничать. Поручите мне какое-либо боевое задание. Ну, например, разрешите мне наладить связь с немецкими гарнизонами. У меня же, по моей прежней службе в полиции, имеется много знакомых полицаев не только в Соколине, но и в других полицейских участках. Разрешите мне, под вашим личным контролем, заняться агентурной разведкой. О моих делах в гарнизонах противника будем знать только вы да я. Теперь, в связи с победой Красной Армии под Сталинградом, в полиции началось брожение, и, может быть, мне удастся перетянуть на нашу сторону многих полицаев.

— Хорошо. Я посоветуюсь с комиссаром, и мы, я думаю, удовлетворим вашу просьбу.

В скором времени просьба Корсака была удовлетворена, и он был назначен командиром агентурной разведки. Ему разрешалось подобрать группу разведчиков. Одним из них стал Котля. Как командир агентурной разведки, Корсак имел возможность вместе со своими разведчиками свободно разъезжать по деревням около Бука. Ему удалось через мать одного из соколинских полицаев, ту старую женщину, у которой мы с Багадяшем в Серковицах забрали овес и другие продукты питания, передать письмо соколинским полицаям. В нем он сообщил, что Гудков со своим штабом будет на свадьбе у Котли в деревне Прусиничи. И, указав возможный день ее, пожелал полицаям успешной «охоты» на Гудкова. В свою очередь, полиция сообщила об этом Оболицкому немецкому гарнизону.

В первую субботу начала марта к Гудкову явился Котля и сказал:

— Товарищ комбриг, разрешите сыграть свадьбу.

— Какую это еще свадьбу?

— Мою, Николай Петрович. У меня давно есть невеста в деревне Прусиничи. А теперь это дело уже подпирает, и нужно жениться.

— А где же она будет жить? — настороженно спросил Гудков.

— Пусть живет пока в своей деревне, у родителей. Нам только надо свадьбу сыграть, чтобы я у нее был законным мужем.

— Что, она у тебя в положении?

— Да, Николай Петрович.

— Вот так дела! Ну ладно, раз такое дело, давай женись.

— Николай Петрович, я хочу пригласить вас на нашу свадьбу.

— А когда она будет?

— В следующее воскресенье, во второй половине дня, к вечеру. Я приглашаю вас вместе со штабом бригады и поеду вместе с вами. Там нас будут ждать родственники моей жены.

— Ну ладно, мы поедем к вам, — не совсем уверенно и ничего не подозревая, дал согласие Гудков.

В воскресенье, когда стало смеркаться, штаб бригады на четырех санях отправился в Прусиничи на эту свадьбу. От лагеря по лесу и болоту до Прусиничей было не так далеко, примерно восемь километров. На первых санях ехали комбриг Гудков, Корсак, ординарец комбрига Гриша Орешич и Лена Сушко На остальных ехали Стась Подберезский с пулеметом в руках и другие партизаны. Вместе со всеми на последних санях сидел и жених Котля. В лагере за комбрига остался комиссар Финогеев.

Из-под копыт красавца серого коня в яблоко, запряженного в передние сани, летели комья снега. Слегка подвыпившая на дорогу шумная компания гудковцев в веселом настроении приближалась к южному концу деревни. В самом начале улицы, когда все сани поровнялись с крайней избой, Корсак попросил остановиться и, выпрыгнув из саней, побежал к крайнему дому на правой стороне улицы, крикнув комбригу: «Я сейчас приду, узнаю, нет ли немцев».

Войдя в этот дом, Корсак сразу обнаружил в нем засевших в засаде полицаев. Не обнаружив в темноте никого из знакомых, он выскочил из дома и на всякий случай крикнул полицаям: «Не стрелять! Свои!»