Партнеры, Любовники, Супруги

Во дворе Люси уткнула подбородок в воротник и поспешила к конюшне, из приоткрытой двери которой лился мягкий свет. Под кроссовками поскрипывал гравий. Какой ужасный шум, жалобно подумала Люси; если бы мысли могли издавать звук, ее тревога громыхала бы, как обрушившаяся скала.

Проскользнув в конюшню, она пошла на тихий рокот голоса Раста, мимо аккуратно развешенных уздечек и седел и пестрых индейских попон.

В огромной конюшне Раст был один.

Этого она не ожидала. Она думала, что здесь будет ветеринар или несколько подручных, важно обсуждающих технику врачевания. Прерывисто вздохнув, она решила, что так даже лучше, ведь ей нужно получить ответ на очень личный вопрос.

- Ты у нас поправишься, - донеслось из-за кипы душистого сена. - Все будет хорошо, девочка. Расслабься. Вот так. Не бойся. - Он продолжал в таком же роде. Люси нашла его в последнем стойле, ковбой гладил по шее красивую вороную кобылу. Люси заглянула поверх двери, и он поднял глаза. Сапоги утопали в сене, за рубашку зацепился стебель люцерны. Даже в этот поздний час на голове красовалась черная шляпа.

- Как дела? - Люси кивнула на кобылу.

- Уже лучше. Парни несколько часов водили ее по кругу, таков обычный способ лечения. Я их отпустил, теперь сам буду за ней смотреть.

- Понятно, - сказала она. - Она.., гм.., поправится?

- Я пришел убедиться, что она не лежит. Теперь уж не ляжет, хотя все еще бьет ногой, прижимая ее к животу.

- Зачем она это делает? - Отодвинув щеколду, Люси вошла в стойло и осторожно приблизилась. Она не знала, как получить информацию, за которой пришла. Но это ей было жизненно необходимо. Неопределенность ее положения сводила с ума. Она положила руку на мягкую морду кобылы.

- Колики - это когда у лошади болит живот, ответил Раст. - Причины могут быть разные: плохое сено, слишком холодная вода. Если не лечить, лошадь может погибнуть в считанные часы.

Люси грустно сказала:

- Я не знала, что колики такая серьезная вещь.

- Не всегда. - Он потрепал кобылу по шее. -Но Матильду мы не должны потерять. Ей только десять лет, она чистокровка. Принесла мне несколько добрых жеребят. К тому же она очень нежная.

- Ты ее любишь, правда?

- Конечно. - Он даже удивился. - Я люблю всех своих лошадей.

- И... - она прикусила язык и погладила морду кобылы, - ты хочешь долгие годы получать от Матильды жеребят, чтобы на ранчо было больше лошадей, так?

- Так. - Поднятые брови выражали удивление: зачем спрашивать очевидные вещи? В воздухе, как пылинка, висело и колыхалось ожидание.

Преодолевая нерешительность, Люси искала слова - как разузнать о его намерениях, если к концу года он добьется финансового успеха? Может, он передумал ее выгонять? Не разрешит ли он ей остаться?

Раст ждал объяснений, но слова не приходили на ум.

- Я тоже люблю лошадей, - промямлила она. -И здешних людей. Они такие приветливые. И Фрици, конечно. - Она остановилась и наконец выпалила:

- И Стрекозу, она просто куколка. Я от нее без ума, и, по-моему, она тоже ко мне привязалась.

Люси старалась по его лицу угадать, понял ли он, к чему она клонит.

Но увидала только озадаченность.

Черт, совсем запуталась! Ну почему она не может выражаться яснее? Прямо взять и сказать!

Потому что его ответ определит все ее будущее. Потому что в зависимости от того, что он скажет, ее сердце или сожмется от горя, или встрепенется от радости...

Люси поняла, что смотрит с молчаливой мольбой. Наверное, похожа на девочку: большие глаза, трясущиеся губы и сбивчивая речь.

Эта мысль ее доконала. Круто развернувшись, она взялась за щеколду.

- Ладно. Я рада, что с лошадью все хорошо. Пойду домой. - Она быстро вышла из стойла и направилась к выходу, но Раст ее окликнул:

- Люси, подожди.

Она застыла. Зря остановилась.

- Да? - Она чувствовала, что кровь хлынула в лицо. Он считает ее болтливой дурой. О Господи, нужно было уйти.

Захлопнув за собой стойло, он пошел за ней, приблизился вплотную, так что она попятилась и уткнулась спиной в тюк сена. Раст был таким высоким, что пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза.

Маломощная лампочка обрисовала поля черной шляпы, линию скулы, подчеркнула впалость щек. Черные глаза мерцали.

- Это мое пальто, - сказал он, кивнув на тулуп.

- Ox! - Будь между ними промежуток, она бы всплеснула руками, но теперь только дернулась. -Я сняла его с вешалки. Ты замерз? Хочешь одеться? - Она стала торопливо стаскивать с себя пальто, но он ее остановил.

- Просто оно тебе чертовски к лицу, вот и все.

- Великовато, - пробормотала она.

- Нужно будет купить по размеру. - Он бережно поднял ей воротник заскорузлыми пальцами. - А до тех пор в любое время надевай это.

Воротник поднимай, так теплее, и застегивай пуговицы.

Руки соскользнули с воротника и свели вместе толстые полы. Она завороженно следила, как огрубевшие пальцы спускались вниз.

Пространство сжималось вокруг нее с бешеной скоростью, вот она уже вся скована, стоит неподвижно и даже сквозь толстую одежду чувствует близость его пальцев.