Пару штрихов тому назад

– А на что, простите, вы тогда живете? На что все это? – Мария показала рукой на окружающую, далеко не бедную обстановку. – Не иначе как с таких как я. Пользуетесь чужими несчастьями…

– Буду считать, что я этого не слышал. Не надо мне ваших денег. Я деньги беру только за розыск всяких пропавших предметов, угнанных машин и прочую ерунду. Но ваш случай не такой, – Эдуард понизил голос, но вдруг что было силы закричал. – Сядьте сейчас же и слушайте меня внимательно! Если с вашим мужем я уже ничего не могу исправить, то с вами и вашей дочкой сделать это просто обязан.

Мария покорно села обратно в кресло и заплакала.

– Душа вашего мужа должна навечно остаться взаперти, это жертва, которую он несет для того чтобы не страдали другие. Он думает о вас постоянно, особенно о дочке. Он пытался вернуться, но это невозможно. И когда о его попытках стало известно им, то они разрешили ему обменять себя на вас или на дочку, поставили перед выбором. И он отказался этот выбор сделать. Вы все еще не верите мне?

– Нет, не верю. Простите меня, но не верю.

– Хорошо, – Эдуард повернулся к столу и, ухватившись за край, пододвинул его поближе. – Сейчас смотрите на свечи очень внимательно.

Все происходило не так, как показывают в мистических фильмах. Эдуард взмахнул руками над пламенем свечей так, что они чуть не потухли. В тот момент, когда пламя в очередной раз дрогнуло, Мария рассмотрела фотографию мужа, лежавшую в центре стола. Она хотела что-то спросить у Эдуарда, но ей показалось, что он спит, закрыв глаза и откинувшись в кресле. Что-то подсказывало ей, что нужно поступить точно так же. Едва она закрыла глаза и попыталась представить себе мужа, его взгляд и улыбку, как этот образ превратился в ту женщину, что преследовала ее на протяжении двух дней. Эта женщина смеялась и что-то говорила, и эти слова Мария повторяла, словно свои.

– Если ты хочешь вернуть мужа, то тебе придется убить себя или дочь. Выбирай, если тебе так дорога его жизнь. Что, не выбрать? – женщина рассмеялась. – Тогда оставайтесь жить, как живете. И забудь о нем навсегда. Сожги картину, немедленно сожги картину! Ты даешь ему лишние надежды, пока есть эта картина. Сожги ее… сожги… сожги…

Перед ней проплыли образы комнаты, картины, мужа, склонившегося над ней и наносящего штрих за штрихом. «Я тебе обещаю, любимая, что закончу и отдохну», – слышала она впервые за долгое время его голос, причем настолько отчетливо, что не могла оторваться, хотела слушать и далее. Вот Евгений сидит на кухне и пьет чай, подливая в чашку из маленького заварочного чайника. Он задумчиво смотрит в окно, периодически щелкает пальцами, на которых виднеются несмытые следы краски. Он допивает чай, оставляет чашку на середине стола, возвращается в комнату, всматривается в картину и падает.

«Помоги мне», – шепчет ей он. Он перед ней в клинике. И будто бы не лежит на койке, а сидит рядом, гладит ее волосы, ласкает руки и заглядывает ей в глаза. «Ты ведь сделаешь все, чтобы помочь мне?» – спрашивает он и исчезает, не дожидаясь ее ответа. Вернее, остается лежать на койке. А она неизвестно зачем бежит по пустому коридору клинике и кричит: «Стой, пожалуйста, не уходи от меня». Его не видно, но он все дальше и дальше от нее. Ему пора. Его ждут. Она видит его в небольшой комнате со стенами из каменных блоков, среди пыльных книг, над одной из которых он склонился. Вокруг темно, он с трудом различает, что написано в книге, но все равно с упорством продолжает читать. «Почему ты не рисуешь? – хочет спросить она. – Где твои кисти и краски. Или ты изменил себе и больше не рисуешь?»

– Машенька, – говорит он ей. И больше ничего. Даже не смотрит на нее.

И снова она увидела ту женщину. «Это ведьма, – спокойно сказал Евгений. – Их много, они меня не отпустят, только в обмен на вас с Аленкой. А я этого не могу. Жить, понимая, что пожертвовал вами ради этого… Нет, это ужасно, противно, чудовищно. Поверь, так будет лучше. Ты не сможешь обо мне забыть. Но будешь с Аленкой. У вас все сложится, вы будете радоваться жизни, чего я уже никогда не смогу. Я смогу лишь быть здесь, зная, что у вас все в порядке. Я здесь не один, поверь. И даже если я буду последней сволочью и решу вернуться обратно, сделав жертвой тебя или Аленку, то все, кто здесь со мной, они могут погибнуть. Их души умрут, так и не познав свободы, в этом замке. Сожги картину. Сожги ее… сожги… сожги…»

И темнота, сумрак, каменные стены.

– Эй, вы в порядке? – Мария очнулась от того, что кто-то несколько раз ударил ее по лицу. – Ну вот, кажется, в порядке. Не думал, что все зайдет так далеко. Надеюсь, вы видели то, что видел я?

– Я видела Женю, – пытаясь прийти в себя, пробормотала Мария. – Но все это было так быстро, что я почти ничего не смогла запомнить. Только то, что он просил меня зачем-то сжечь картину.

– Так и есть, – Эдуард разминал косточки на пальцах, от чего они похрустывали.

Мария прижалась к креслу и задрожала, осознавая, наконец, что уже произошло и что вот-вот произойдет.

– Который час? Господи, где же часы? Есть в этом доме часы?