Парус для писателя от Урсулы Ле Гуин. Как управлять историей: от композиции до грамматики на примерах известных произведений

Повторы портят текст, когда их много, а слово повторяется без причины. «Он занимался своими исследованиями у себя в кабинете и исследовал то, что написал Платон». Если не перечитывать и не редактировать написанное, подобная наивная речевая ошибка будет встречаться время от времени – все этим иногда грешат. Проблема легко решается редактированием: достаточно подобрать синоним или иначе построить фразу, например: «Он изучал Платона, сидя у себя в кабинете, и делал заметки».

Однако строго соблюдать правило «никаких повторов в рамках одной страницы или абзаца» и избегать любых повторов во что бы то ни стало – значит идти против самой природы нарративной прозы. Повторение слов, фраз, образов; повторение сказанного, пересказ событий; эхо, отражения, вариации – все эти приемы входят в арсенал рассказчиков с незапамятных времен, и ими пользуются все: от бабушек, рассказывающих сказки внукам, до авторов самой изощренной интеллектуальной прозы. Сила прозы во многом зависит от умения повторяться в нужном месте и в нужный момент.

Слова в прозаическом произведении не могут, как в стихах, рифмоваться, перекликаться, отстукивать барабанную дробь, а если и могут, то это должно быть не так очевидно. Ритм прозы – а повтор является основным инструментом создания ритма – обычно спрятан и незаметен, не лежит на поверхности. Ритм может охватывать все произведение целиком, весь сюжет и течение событий в романе и быть настолько растянутым во времени, что его сразу не заметишь, как не видно формы гор, когда едешь по горной дороге. Но горы там, сомнений быть не может.

ПРИМЕР 9

«Барсук-Гром» – священная ритуальная легенда индейского племени пайютов, вид устного литературного творчества, существовавший еще в те времена, когда не было разделения на поэзию и прозу. Особенностью этого жанра является отсутствие всякого страха перед повторами; слова повторяются часто и в открытую, а повторы служат сюжетообразующим приемом и наделяют слова величием и силой, как в заклинании. Эта легенда считается священной, но не настолько, чтобы нельзя было ее пересказывать; правда, как большинство индейских сказок, рассказывать ее принято только зимой, и я прошу прощения за то, что рассказываю ее в другое время года. Ее лучше читать вслух.

«Барсук-Гром», из сборника У. Л. Марсдена «Язык северных пайютов из Орегона», дословный перевод автора, обработка Урсулы Ле Гуин:

Бывает, он, Гром, сердится, что земля пересохла, что не осталось влажной земли, и тогда решает намочить землю, потому что высохла вся вода.

Он, Гром, Властелин Дождя, живет на облаках. Иней тоже в его власти; он, Громовой Чародей, принимает облик барсука; Дождевой Чародей – он, Гром. Он роет нору, поднимает взгляд к небу, и приходят облака, а потом приходит дождь; проклятье обрушивается на землю, приходит гром, приходит молния; это Гром нашептывает злое заклинание.

Он, настоящий Барсук, лишь он один, отмечен белой полосой на носу и спине. Лишь у него она есть, лишь у барсука, и он такой один. Он, Громовой Чародей, не любит, когда земля пересыхает, ибо в сухой земле нору не выроешь; сколько ни копай, не выроешь. Он поднимает голову к небу и призывает дождь; потом приходят облака.

Повтор – излюбленный прием народной сказки, он присутствует в ней на уровне языка и композиции. Взять хотя бы «Три медведя» с ее каскадом европейских триад. (В Европе всегда всего по три, а в сказках американских индейцев чаще бывает по четыре.) В сказках для чтения вслух детям очень много повторов. Отличный пример – «Просто сказки» Киплинга (см. пример 1): повторы в них играют роль мантры или заклинания, композиционного приема, заставляющего смеяться и взрослых и детей.