Паруса смерти

Ваниры тем временем прошли уже половину пути через внутренний двор и сейчас сражались возле центральной башни. Снова взревела труба, распахнулись ворота башни, и показался небольшой, человек в десять-двенадцать, конный отряд, который врезался в группу ваниров. Видимо, всадники собирались смять противника, но из-за тесноты не сумели набрать скорость. Ваниры выдержали удар и принялись рубить конников топорами. Вскоре те были либо перебиты, либо лишились своих коней. Но хоть и не до конца, а своей цели они достигли: отряд ваниров оказался раздроблен, и теперь уже, вместо единой схватки, велось несколько поединков. Двор замка оглашался криками и звуками ударов, проклятиями и протяжным хрипом умирающих. Грейп зарубил коня под огромным человеком, с головы до ног закованным в латы, но тот сразу вскочил и принялся ловко орудовать двуручным мечом.

— Что-то ты долго собирался! — выкрикнул ванир.— Видно, железки свои надевал? Ого, да ты и бороду успел заплести!

Его противник продолжал рубиться молча. Он обладал силой медведя, но большая длина меча была скорее помехой в тесноте этой беспорядочной схватки, и Грейп без труда парировал удары своим топором. Вдруг бородатый, яростно взревев, метнул свой меч в голову Грейпа, точно копье. Предводитель ваниров рухнул на землю, обливаясь кровью, шлем свалился с его головы. Его противник выхватил из ножен, висевших на поясе, второй меч, короткий и тяжелый, и в мгновение ока свалил двоих-троих ваниров, находящихся в пределах досягаемости, и, свирепо потрясая клинком, заревел:

— Бей рогатых! А потом займемся теми, что за воротами!

И неизвестно, чем закончилось бы сражение, если бы как раз в этот момент ворота замка не распахнулись настежь и в них не ввалилась толпа бараханцев, свирепо размахивавших мечами.

Это сработала третья часть плана. Удар Грейпа, как и удар Енси, тоже был лишь отвлекающим. Пока половина ваниров сражалась во дворе, остальные незаметно пробрались по вершине стены и сумели, захватив ворота, открыть засов. Когда во двор ворвались свежие силы противника, дух защитников крепости оказался сломлен. С испуганными и жалобными воплями они принялись разбегаться кто куда. Их предводитель, великан с черной, заплетенной бородой, продолжал отважно отбиваться, прижавшись спиною к стене. Никто не хотел попасть под удар меча этого свирепого, точно бересайк, человека, и его закидали копьями. Сломив противника, захватчики рассыпались по крепости, отыскивая тех, кто пытался спрятаться, взламывая двери, выгребая из помещений все мало-мальски ценное и таща его во двор для последующего дележа. Из продуктовой кладовой и винного погреба уже доносились веселые крики: там началась попойка.

В раскрытые настежь ворота неторопливым шагом вошел Старая Гиена Енси. С видом победителя, хотя и без всякого бахвальства, он осматривал кошмарную картину, оставшуюся после боя. Путь ваниров от задней стены замка до середины двора был буквально усыпан телами, оружием, разбитыми щитами… Особенно страшно выглядело то место возле башни, где северяне приняли удар конного отряда. Трава там почернела от пролитой крови. Тела людей и животных валялись вперемешку. Одна лошадь, еще живая, билась, безуспешно пытаясь подняться. В боку ее зияла огромная рана, нанесенная боевым топором. Енси воздел вверх указательный палец, и из-за его спины немедленно возник дюжий воин. Старая Гиена молча указал на животное. Кивнув, воин подошел и нанес короткий, точный удар. Голова лошади с негромким стуком упала на утоптанную землю. Енси одобрительно покивал, а затем, по-прежнему неторопливо, направился в ту сторону, где несколько ваниров хлопотали возле своего капитана. Грейп несколько оправился, он уже сидел на земле. Один воин придерживал его за плечи, а другой тем временем перевязывал голову раненого куском ткани, оторванным от рубахи. Закончив, он достал флягу и смочил повязку вином. Грейп скривился и зашипел сквозь зубы, когда жидкость обожгла рану. Затем поднял глаза на маленького человечка в длинной хламиде.

— А, Енси… Как видишь, мы победили.

— Да,— отозвался предводитель бараханцев.— Мы победили.

Произнося эти фразы, как тот, так и другой капитан сделали ощутимое ударение на слове «мы». Каждый из них был склонен считать победу заслугой прежде всего своей команды.

— В состоянии ли ты подняться на ноги, мой отважный друг? — спросил Старая Гиена, едва заметная насмешка прозвучала в его голосе.— Скоро надо будет делить добычу, и твое присутствие при этом событии было бы крайне желательно.

— Способен ли я подняться? — Грейп нащупал валяющийся рядом топор и встал, опираясь на его длинную рукоять. Затем он сделал пару осторожных шагов и сказал:

— В голове у меня все еще звенит, но я уже способен и ходить, и соображать. Настоящий мужчина должен уметь переносить удары противника.

При этих словах Грейп с чувством превосходства глянул на бараханца. Старая Гиена криво усмехнулся. Они относились друг к другу с изрядной долей презрения. И у каждого были на это вполне серьезные основания.