Паруса смерти

Соня воспринимала едва ли половину из того, что ей говорили. Перед ее глазами все еще стояло страшное, залитое кровью лицо, в ушах звучал хриплый голос, слова, полные лютой ненависти… Причем было в этих словах что-то… «А, это ты… Мы не смогли до тебя добраться… Прав был Сулар — надо всех под корень… А ты ушла…» Сулар? Вот оно! Сулар! Человек, разыгрывавший друга, добившийся доверия. Человек с мягкими манерами и добрыми глазами. Человек, указавший путь убийцам…

— Капитан, эй, капитан! — раздались голоса Неффа и Ореффа, братьев-погодков.— Смотри, кого мы схватили! В подвале прятался. За бочками.

Братья тащили за руки и время от времени подбадривали пинками низенького толстяка, облаченного в богатые, свободно ниспадающие одежды лилового бархата, обильно расшитые серебром.

— Гляди, капитан, у него на поясе ключи. Целая связка. Наверное, здешний домоправитель.

— Ну вот видишь! — сказал Грейп, обращаясь к Енси.— Нашелся человек, который покажет нам тайники, если они здесь имеются… Эй ты, кусок жира! Быстро открывай все двери и дверцы, о которых только знаешь. А вы, Нефф и Орефф, проследите, чтоб к каждому ключу отыскался свой замок. Да, кроме того, обыщите того здоровяка, которого сумела завалить наша Сана. У него тоже могут найтись ключи.

Братья с хохотом потащили трясущегося от ужаса толстяка назад в башню.

— А если хоть один ключ останется без замка,— крикнул им вслед Грейп,— то возьмите факел и подпалите этому жирному каплуну пятки!

Из дверей башни донесся тонкий испуганный вскрик пленника и новый взрыв хохота его конвоиров.

— Пятки…— пробормотала Соня.— П-пятки…

Где-то внутри нее нарастал смех: безрадостный, нездоровый, точно рвота, но все же несущий облегчение. А может, это и не смех был, а плач, без слез и всхлипываний… У Сони тряслись плечи, она сделала шаг назад, затем еще один и уперлась плечами в стену башни. Она испытывала слабость и тошноту. Волосы растрепались и свисали на глаза, мешая смотреть. Соня подняла руку, чтобы откинуть их, и, неожиданно для себя, больно ударила по лбу ожерельем, все еще зажатым в кулаке. Она совсем забыла о нем! Это была довольно толстая, но все же изящная цепь из звеньев в форме восьмерки, сплетенных в длинную плоскую ленту. Она свисала из Сониных пальцев, чуть заметно покачиваясь в воздухе. В середину каждого звена-восьмерки были вделаны самоцветы. Зеленые, с голубым отливом бериллы чередовались с нежно-розовыми шпинелями. Камни искрились и поблескивали под лучами невысокого утреннего солнца.

— Что, понравилось? — весело спросил Грейп.— Эти зеленые камушки здорово подходят к твоим глазам. Ну-ка, надень ее.

Соня опустила тяжелое ожерелье на шею, затем высвободила из-под него волосы. Девушка вдруг почувствовала, что напряжение покидает ее, сменяясь спокойствием и удовлетворением. Может, это было вызвано красотой подарка, но, скорее всего, другими, куда более серьезными причинами. Впервые после гибели семьи она почувствовала, что находится среди друзей. И впервые в душе утихла боль за погибших родных. Теперь они были отомщены. Впрочем, лишь отчасти. Сулар! Но его очередь тоже придет. Соня обязательно позаботится об этом…

— Сана, солнышко мое, я впервые вижу тебя улыбающейся,— сказал Грейп, причем неожиданно мягким тоном.

Соня взглянула на капитана. Тот откровенно любовался ею, однако, без всякого вожделения. Так мог бы отец любоваться своей взрослеющей дочерью. Енси, стоявший рядом с предводителем ваниров, тоже смотрел на девушку, но его глаза были печальны, а сам он чем-то походил на маленькую, несчастную обезьянку.

* * *

Тина, по прозвищу Счастливый, правит севером Нордхейма. Велики его богатства, а стада бессчетны. Благоволят боги Тинду. Прозван он людьми счастливым, но в глазах его нет счастья. Не дали боги сына владыке. Кто подхватит тяжелый меч, когда руки ослабеют? Старость — враг непобедимый, встреча с нею — уже скоро…