Паруса в огне

…Что у меня с войны кроме памяти да ранений осталось? Хранятся в заветной шкатулочке: тельник — морская душа, до белизны выцветший; ордена и медали, нагрудный знак подводника; клочок от листа из бортового журнала. Его я пуще всей памяти берегу. С него начался наш «беспримерный в истории мореплавания рейд» — так в газетах потом писали.

Достанешь его, разгладишь, приласкаешь ладонью и вновь все всплывет как живое, как будто вчерашнее…

«2.IV.42. 8.30. На курсе «норд» задета мина заграждения. Взрыв в кормовом отсеке. Аварийное всплытие. Отсек загерметизирован. На пробоину — дл. 0,7 м — наложен пластырь.

8.50. Произведен осмотр повреждений. Выведены из строя оба ходовых винта, рулевое управление, кормовые горизонтальные рули, гирокомпас, радиостанция. Лодка лишена хода. Погружение невозможно. Расположение противника в двадцати милях к «зюйду».

Вот так и началась наша беспримерная эпопея. Небывалый в истории мореплавания рейд подводной лодки… под парусами.

Возвращались с задания, с победой. В районе мыса Нордкап обнаружили транспорт противника. С эскортом из двух сторожевиков. Немец уже к тому времени нас опасался: научились его бить. В первое-то время его транспортные суда в одиночку ходили, без опаски. А тут уже у них и морской и воздушный эскорт, разведка и оповещение, хорошо поставленные.

Ну ничего. Командир принимает решение совершить торпедную атаку из подводного положения. Вышли на цель удачно — курсовой угол 90°. Залп двумя носовыми. Хорошо пошли. Сторожевики, конечно, торпедный след заметили. И что? Врассыпку бросились — один к «весту», другой к «осту». У нас так не бывало. У нас бывало по-другому. Вот капитану нашего тральщика Героя дали. Он свой корабль под немецкую торпеду подставил, которая на наш эсминец шла. А у нас их в ту пору на флоте всего восемь было. Да что тральщик. Грудью на амбразуру ложились. Горящие самолеты на врага направляли. Под танки с гранатами бросались. Я вот за всю войну ни разу не слыхал, чтобы, к примеру, фашист-ас на таран пошел. А уж чтоб на амбразуру или под танк — не бывало такого, не тот человек немец.

Впрочем, утверждать не стану. Разные солдаты были и у нас, и у них. Наверняка и среди них были такие, что жертвовали собой ради товарищей по оружию, ради победы в бою. Просто не слыхал об этом. А воевали немцы умело, что и говорить, враг был очень сильный.

Сейчас, конечно, доказывают… некоторые, что мы немцев своими трупами завалили. Что, мол, неоправданные жертвы. Солдата не ценили, его жизнь — ничто. Не знаю… Знаю, что силком никого на амбразуры и под танки не гнали. А без жертв ни войны, ни победы не бывает…

Да… Обе торпеды поразили цель. Влепили ему хорошо. В самый мидель. Он тут же на борт лег и захлебнулся.

Взяли курс на «норд». Как говорится, за пределы видимости вражеских постов наблюдения. Ну и для последующего всплытия — аккумуляторы зарядить. Такая была техническая тактика: идем под водой, делаем атаку, а потом уходим подальше, миль за тридцать, заправляться. К новой атаке готовиться.

Дали радиограмму на базу. Радист от себя добавил: «Готовьте порося!» Это у нас, на подводном флоте, обычай такой сложился. Как лодка с победой в базу возвращается, так на подходе к пирсу холостым выстрелом салют дает, а экипаж в обед награждают жареным поросенком. По штуке за каждый вражий корабль. Мы иной раз с нашим Командиром и по три порося заслуживали.

Головко, командующий флотом, сперва вроде бы ворчал, а потом своим приказом этот обычай закрепил.

Да… Идем. Подводным ходом идем. Настроение — праздник. Наш одессит на гитаре наяривает, «Кирпичики» исполняет. Нескромная такая песенка, блатная. Но веселая.

В одном городе поздно вечером,
Дело было в осенний сезон,
Из кино домой с милой барышней
Шел прекрасно одетый пижон.

Ну, а тут уж одесские уркаганы. Раздели их до исподнего («Дама в трусиках, в панталончиках…») и совет добрый дали — как им домой добраться, босиком, в трусиках. «Вы по камешкам, по кирпичикам доберетесь спокойно домой».

Озорная песня. Но тут Штурман вошел и кулаком Одессе погрозил. Тот большие глаза сделал, струны ладонью прижал, а потом нашу, родную, запел:

Задраены люки, открыты кингстоны,
И лодка уже под водой.
Подняв перископ над пучиной морскою,
Подводники ринулись в бой.

— Другое дело, — одобрил Штурман. И добавил в шутку: — Да не ори ты так. Как бы немец тебя не услыхал. Разбежится со страху — с кем воевать будем?