Парусам нужен ветер

— Да ты что?! Это же взрослое дерево! Ему даже приятно, когда на него садятся птицы или залезают такие мальчишки, как ты.

Валерий Николаевич показал нам, как надо браться за сук, и мы полезли. Сначала Борька. Он чуть-чуть вскарабкался и посмотрел на нас. Мы не узнали Борьку: у него глаза стали большие-большие. Наверно, от ужаса или от страха. Мы думали, что он сейчас заревёт, а он:

— Валерий Николаевич, можно мне ещё… выше?

— А тебе не страшно?

— Страшно… ещё как…

— Ну, тогда лезь выше. Иначе никогда не научишься преодолевать свой страх! Только вниз не смотри. Понятно?

— По-понятно…

Борьку уже было совсем не видно из-за веток. И вдруг он кричит:

— Всё готово — я залез! Снимайте меня!

— Что-о?! — удивился Валерий Николаевич. — Снимать?.. Вы слышали, что он сказал?! Ну как, ребята, будем снимать этого чудака или сам пускай слезет?..

— Сам залез, пусть сам и слезает, — сказал Вадик.

— Мы даже ещё залезать не умеем, а он уже научился…

— А если я шлёпнусь? — кричит Борька.

— Ты что — хочешь шлёпнуться?

— Не-ет! — кричит.

— Ну тогда слезешь, — сказал Валерий Николаевич. И Борька слез. Посидел-посидел на дереве — и слез. И не шлёпнулся.

— Молодчина, Борька! Поздравляю тебя с победой над своим страхом! — Валерий Николаевич пожал Борьке руку. А он улыбается, весь сияет, будто стал каким-то чемпионом.

— Подумаешь, на дерево залез… — пробубнил Толик и полез после Борьки.

Потом я лазал.

Я посмотрел сверху на ребят, а они маленькие, как пенёчки. И Валерий Николаевич тоже. Зато небо было прямо около меня. И ветер здорово слышно. От ветра дерево чуть-чуть шаталось, и я тоже шатался вместе с ним, потому что я был на ветке, как птица. И когда я слез, Валерий Николаевич поздравил меня с победой. И Вадика поздравил. Вадик не стал спускаться на самую нижнюю ветку, а взял да и спрыгнул.

— Ну что ж… — сказал Валерий Николаевич. — Я рад тому, что вы оказались мальчишками. Только вот кто залезет на эту гладкую берёзу?

— На неё никто не залезет, — мотнул головой Толик.

— А я залезу! — сказал Вадик.

Он подпрыгнул, обхватил берёзу руками и ногами и… съехал вниз. Сел прямо на землю.

— Ужасно гладкая.

— Да-а, — сказал Валерий Николаевич, — таким способом из вас действительно пока ещё никто не сумеет.

Он вытащил из брюк ремень, сделал петлю и показал, как надо вставлять в неё ноги.

— А вы сами сначала залезьте. А то вы всё нас только учите, — заныл Вадик.

Валерий Николаевич посмотрел на Вадика.

— Верно, прав ты… В самую точку попал, — сказал он и сорвал с головы кепку. Бросил её на землю. — А что, пацаны, слабо?

Он поплевал на руки. Подошёл к берёзе. Не к нашей, а к другой, потолще.

— А ремень? — крикнул Борька.

— С ремнём полезете вы.

Валерий Николаевич подпрыгнул, обхватил берёзу руками и полез. Одна нога у него почему-то не сгибалась, всё волочилась. Он лез сначала быстро, а потом медленнее, медленнее — и остановился. Посмотрел вверх — до веток далеко. Ещё лезть и лезть. Мы думали, Валерий Николаевич сейчас немного отдохнёт и быстро доберётся до этих веток, а он вдруг начал сползать вниз. Даже кора скрипела. Валерий Николаевич спустился, стал поправлять задравшуюся штанину и стукнул пальцами по ноге. Получился звук, будто стучат по деревянной коробке.

— Это что? Не нога?.. — удивился Вадик.

— Это неживая нога — протез.

— А как же живая?.. — спросил Толик.

— Живая осталась на войне…

И тут мы узнали, что Валерий Николаевич воевал в танке. Шёл бой, и в этом бою его танк загорелся. Валерий Николаевич потерял сознание, он уже ничего не видел и ничего не слышал, а друг вытащил его из танка и спас. Только ногу не спас, потому что её пришлось отрезать. В госпитале.

Обратно из Сосновки мы поехали на трамвае. И когда мы садились, Толик сказал шёпотом, я слышал:

— Валерий Николаевич, пойдёмте с передней площадки. Там все инвалиды садятся.

— Какой же я инвалид, — ответил ему шёпотом Валерий Николаевич, — какой же я инвалид, если работаю на бульдозере?.. И потом, Толя, запомни: жалеть меня не надо. Ты понял?..

— Понял, Валерий Николаевич.

— Ведь мы мужчины… — подмигнул Толику Валерий Николаевич.

Я всё это слышал, и мне захотелось отлупить этого Тольку. Лезет тут со своими советами… сам инвалид… Зимою поцарапал палец на руке и всю неделю ходил забинтованный. Даже руки не видно было — целой руки… И ещё говорил: «Я из-за этого пальца бегать совсем не могу». Вот врун…

Возле нашего дома мы стали прощаться с Валерием Николаевичем.

— Значит, будем сламщиками? — сказал он.

— А что такое «сламщики»?

— Сламщики — это значит друзья.

Я пришёл домой, а оказывается, меня уже искали. Уже волновались.

Тут я всё рассказал про Валерия Николаевича и про то, что мы с ним сламщики.

Папа слушал очень серьёзно, всё кивал головой, а потом сказал:

— Вовка, а мы с тобой сламщики?

— А как же?! — говорю.

— Ну так живо умываться, есть и спать.

— Папа, а откуда эти сламщики взялись? Ты знаешь?

— Знаю. Это мальчишки из знаменитой республики ШКИД.

— Расскажи, а?

— Спать тебе пора, а ты мне зубы заговариваешь.

— Пап, ну расскажи, вместо сказки.

— Ладно, ладно. Заползай только скорее под одеяло!

Тайна и ещё тайна