Парусник № 25 и другие рассказы

Снова прошипел лазерный луч, и высокое черное тело обрушилось в пыль, как подкошенное огородное чучело. Туземный помощник Холдерлина безучастно наблюдал за происходящим.

«Мне не нужны свидетели», – сказал Холдерлин, обратив на Блэйна ледяные голубые глаза.

«На что ты надеешься, Холдерлин? – рявкнул Блэйн. – Ты не уйдешь живьем!»

«А ты надеешься меня пережить? – издевательски отозвался Холдерлин. – Что это у тебя? Рация? Давай-ка ее сюда! – он отобрал у Блэйна рацию. – Туземец вел тебя к „Персею“, и ты собирался передать координаты корабля. Так?»

«Само собой», – мрачно пробормотал Блэйн; его явно интересовало только одно: когда Холдерлин его прикончит?

Холдерлин задумался: «Как называется ваш корабль? Чей это корабль?»

«Палача Донахью. Он называет его „Маэфо“. Ничего у тебя не получится, Холдерлин. От Донахью ты не уйдешь».

«Посмотрим!» – коротко обронил Холдерлин.

Значит, это был знаменитый «Маэфо» Палача Донахью! Холдерлину не раз приходилось слышать сплетни об этом пирате. Рассказывали, что он – поджарый человек лет сорока, темноволосый, с черными глазами, все подмечающими даже за углом и читающими мысли других людей. У Донахью было лицо клоуна-кривляки, но у него за плечами было столько убийств и грабежей, что собеседники не видели в его ужимках ничего смешного.

Холдерлин помолчал, глядя на осунувшегося Блэйна. Выживший туземец безразлично стоял с мешком глины в руках.

«Что ж, ты хотел найти „Персей“? – произнес наконец Холдерлин. – Пошли!» Он указал дулом лучемета в сторону леса.

Блэйн медленно и неохотно сдвинулся с места.

«Хочешь умереть сейчас же? – поинтересовался Холдерлин. – Или будешь делать то, что я скажу?»

«Лучемет у тебя, – прорычал Блэйн. – Что мне остается?»

«Хорошо! – откликнулся Холдерлин. – Тогда пошевеливайся. Сегодня вечером мы будем формовать футеровку для рулевых дюз». Он подал знак ожидавшему дальнейших указаний туземцу. Пропустив Блэйна вперед, они побрели к кораблю.

«Что там, за горой? Логово Донахью?» – спросил Холдерлин.

Блэйн угрюмо кивнул, после чего решил, что ничего не потеряет, если станет потакать Холдерлину: «Туда ему приносят пыльцу тэйма, он продает ее на Веере».

Из тэйма делали возбуждающий сладострастие порошок.

«Туземцы собирают пыльцу в маленькие горшки. Донахью платит им солью. Они обожают соль».

Холдерлин молчал – он уже устал месить ногами черную пыль.

«Даже если ты сбежишь, – продолжал рассуждать Блэйн, – ты не сможешь нигде продать маслá из трюма. Стоит кому-нибудь почуять сиранг – и за тебя возьмется Межпланетное бюро расследований».

«А я и не собираюсь их продавать, – отозвался Холдерлин. – Ты меня за дурака принимаешь? Зачем, по-твоему, я потребовал у Крида свидетельство о кораблекрушении? Я предъявлю права на вознаграждение за спасенное имущество. По закону, это девяносто процентов стоимости корабля и груза».

Блэйн замолчал.

Когда они наконец добрались до «Персея», изможденные и перепачканные пылью, туземец бросил мешок на землю и протянул сучковатую руку.

«Фоуп, фоуп!» – сказал туземец.

Холдерлин взглянул на него в замешательстве.

«Он хочет соли, – объяснил Блэйн, все еще намеренный как-нибудь заслужить расположение Холдерлина. – За соль они готовы сделать что угодно».

«Неужели? – поднял брови Холдерлин. – Что ж, пойдем, найдем в камбузе соль».

Холдерлин расплатился с туземцем блестящей цепью и кульком соли, после чего отпустил его. Повернувшись к Блэйну, он вручил ему рацию: «Вызови Крида или Донахью и скажи им, что, по словам туземца, до „Персея“ вы не дойдете до завтрашнего вечера – корабль слишком далеко».

Блэйн колебался лишь долю секунды – достаточно долго, чтобы Холдерлин многозначительно положил руку на рукоять лучемета. Блэйн передал требуемое сообщение. Он вызвал Крида, и капитан, судя по всему, был удовлетворен полученными сведениями.

«Скажи ему, что не будешь пользоваться рацией до завтрашнего вечера, – приказал Холдерлин. – Скажи, что Холдерлин может уловить отражение сигнала от горного склона».

Блэйн подчинился.

«Хорошо! – одобрил Холдерлин. – Блэйн, я чувствую, что мы с тобой поладим. Может быть, когда кончится вся эта история, я даже тебя не прикончу».

Блэйн нервно сглотнул. Ему не нравились такие разговорчики.

Холдерлин потянулся, разминая руки: «А теперь изготовим футеровку для дюз. Так как именно ты их испортил, заниматься этим придется главным образом тебе».

Всю ночь они сушили футеровку в атомной печи. Холдерлин выполнил обещание – Блэйну пришлось трудиться за двоих. Его вспотевшая лысина блестела в зареве печи.

Футеровка получилась – глина превратилась в тяжелые трубки, отливающие металлическим блеском. Холдерлин закрепил их в дюзах. Утром, когда взошло мрачное маленькое светило, «Персей» был снова готов к полету.

С помощью Блэйна Холдерлин отсоединил спасательную шлюпку от кольца на корпусе звездолета и посадил ее рядом с «Персеем». Затем Холдерлин запер Блэйна в кладовой.

«Тебе повезло, – заметил при этом Холдерлин. – Ты можешь спать. А мне придется работать».