Парвеню

— Вот и хорошо, — кивнул я. — Тогда оставлю вас. Кстати, — уже направившись к выходу, я остановился и обернулся, — с завтрашнего дня количество охраны увеличится. Сами понимаете, такие адуляры стоят риска жизнью.

— Да-да, конечно, Ваше Высочество!

— Ну и хорошо. Жду от вас результатов, мистер Иткинс. Миссис Корнелия, рад был вас увидеть, — с усмешкой помахал я рукой обернувшейся на своё имя женщине. — Всего доброго. Алан, пойдём. Сейчас я расскажу, что именно я хочу получить.

С одноклассником мы просидели в полупустом помещении его новой лаборатории до самой ночи. Начав с общего вида экзокостюма, который я бессовестно спёр из фильма про плейбоя-филантропа, мы остановились только когда ушли в самые дебри разработки, выбирая варианты суставных шарниров. Вспомнив, как леди Хемсворт разнесла первый макет Алана, мы старались подобрать что-то получше. В общем-то, создать костюм оказалось несложно, с учётом современных технологий и возможностей Эфира. Вся проблема была в питании. Что, для меня, как почти бесконечного генератора, не является проблемой. Но Алану пока об этом рано знать. Так что пусть думает над питанием, тем более, я и свою гвардию хочу одеть в такие костюмы. Но ставить на спину двигатель, как предложил Алан, я не хочу. Не хочу, чтобы рядом ходили тарахтящие, как старый мотоцикл, терминаторы.

Глава 20

Удар, и брызги разлетаются от кулака. Подшаг, удар, удар, удар! Слабости нет, окружения нет, есть только мой противник, и есть Я. Я — как личность, не как Захар, или Мэттью. Я — то, что внутри, что-то более глубокое, без имён, без связей, без привязок к прошлому или будущему. Я есть то, что я есть сейчас… И ничто не помешает мне.

Эфир пронзает все мышцы, давая сил продолжить, давая сил сражаться дальше. Отставляю ногу назад и по широкой дуге нога выбрасывается вперед, инерцию движения усиливаю толчком опорной ноги и прокручиваясь вокруг своей оси, бросаю вторую ногу вслед за первой. «Вертушка». Мой воображаемый противник отступает и тут же атакует, выстреливая в меня очередью, ну, пускай, огненных шаров. Выставляю левую руку вперед, мысленно давая команду Эфиру создать щит. Но… ничего.

Снова ничего не получилось. Эфирный щит, спасший меня в бою с Хантом, никак не хочет появляться. Уже несколько часов, в освещённом лишь тусклой лампой внутреннем дворе, я безуспешно пытаюсь скастовать его. Но ни самовнушение, ни просьбы богам, ни угрозы им же, ни бой с тенью — ничего не помогает. И я, как дурак, стою с голым торсом посреди двора, мокрый, уставший, и обречённо смотрю сквозь пелену дождя в окна моего дома. Дома где мои самые близкие люди сейчас сладко спят. Дома, которого не было даже в прошлой жизни. Дома, где я впервые почувствовал себя нужным, любимым… своим. Дома, который я должен защитить любой ценой.

Стоя у гробов Вилсона и Ханны, которые решили похоронить рядом с Джеймсом, я поклялся себе, что больше никто из моих близких не пострадает из-за меня. Хватит. Но, чтобы клятва осуществилась, мне нужно взять свою жизнь в свои руки. Хватит плыть по течению, лишь нелепо отбиваясь от врагов. Нужно взять от жизни всё, что мне… Нет, что нам положено. И мне, и Мэттью. Мне нужно успеть прожить две жизни, за себя и за него. И прожить так ярко, чтобы имя Мэттью Грея, Виллиса, Гроссновера прославилось в веках. Я обессмерчу его имя за то, что он дал мне прожить… нет, за то, что дал мне почувствовать себя человеком, а не песчинкой в механизме государства, как в прошлой жизни.

Похороны прошли сегодня утром. Народу было много меньше, чем в прошлый раз, но это и понятно. Вилсон — одинокий бобыль, который так и не смог признаться Ханне в своих чувствах. И Кварк, милашка-валькирия, так же не дождалась своего принца, оставив после себя пустую квартирку на Милфарм-авеню с двумя котами. Больше у неё никого не оказалось. По крайней мере, Грон не нашёл родственников. А ведь могли быть вместе… Может, они встретятся на другом берегу? Может колесо Арбеда даст им воссоединиться? Надеюсь, это не последняя их жизнь. А у меня? Может, и не последняя, но проживу я её, как последнюю. Воздам каждому по заслугам. Ордену тринадцати, Стэмфорду и его ублюдку-сыночку Оливеру Слиму.

Сволочь-Слим… Я сделаю так, что ты пожалеешь…

Эфир вновь неподконтрольно начал заполнять всего меня, обуреваемого яростью. Перед глазами появилась синяя пелена… Вот оно. То же чувство, что и в подземке! Щит!

Выставил руку вперед и вверх, и перед рукой в паре десятков сантиметров капельки дождя стали ударяться по прозрачному ограждению, стекая по его округлой поверхности диаметром в метра полтора.

— Получилось!.. — со злой усмешкой процедил я сквозь зубы. Да, я понял, как это работает.

Убираю щит, вновь оставшись открытым перед непогодой. Тут же сел на траву, с глупой улыбкой смотря на плачущее небо. Осталось научиться вызывать щит без эмоциональной накачки. И разобраться еще с одним вопросом: Почему?