Паша

– Такое же, как и тебе до того, родной мне Паша или нет. Видишь ли, Витя, моё мнение такого, что неважно, кровный твой отец или нет, если ему насрать на тебя! Мне вот не насрать на своих детей! Я просто их всегда любил и сделал всё возможное, чтобы они сами сделали выбор, как им идти по жизни, а я лишь поддерживал их и подсказывал, если у них были какие-то нерешаемые вопросы. А самое главное, Витя, что я люблю их, и когда кто-то или что-то вредит моим детям, то я не могу остаться в стороне, просто не могу. То, что вы сделали, это нельзя простить или пропустить мимо, и от этого не убежишь, понимаешь? Если не искоренить проблему, а ты и твои сообщники и есть как раз проблема, то, как бы тебе сказать, – Евгений демонстративно дотронулся до подбородка. – То жизни спокойной дальше не будет, пока мы не добьёмся справедливости и вы, ублюдки, не получите своё достойное наказание. А всё, что касается тебя, Витя, и истории твоих друзей о том, что ты сделал, и как ты это делал, то хочу тебе сказать всё, что касается того, что я сказал ранее, по поводу трубки для отлива содержимого мочевого пузыря, то это была чистая правда. – Евгений убрал шокер в карман, затем наклонился, после чего раздался небольшой скрежет по полу, и Евгений вновь выровнялся.

Витя напряг зрение, сердце забилось намного быстрее, когда он, сосредоточив свой взгляд, разглядел предмет, что достал отец того самого ниггера.

– Твоих друзей точно будут иметь в местах не столь отдаленных, так как они, на мой взгляд, очень подходят на этот счёт и вряд ли будут сопротивляться. А вот ты у нас крепкий орешек, поэтому скорее всего мне придётся лишить тебя того, что делало тебя подобием мужчины. Почему подобие – так, на мой взгляд, ты и твои друзья – это лишь трусливая стая падальщиков. А за то, что вы учудили с любимой моего сына, – Евгений перевёл дыхание, – то, что вы сделали, и в первую очередь ты, – Евгений замолчал, а спустя минуту продолжил. – В общем, нужно избавить общество от такого, как ты, Витя. Ты представляешь опасность, понимаешь? Поэтому у меня нет другого выхода, – Евгений поднял секатор и направился в сторону Вити.

Витя затрясся на стуле, в его глазах читался неистовый страх, он открыл рот для того, чтобы закричать, но не смог произнести ни звука.

– Сиди ровно, и всё пройдёт быстро! Не заставляй меня тебя обездвижить!– Евгений раздвинул ручки секатора, после чего два лезвия так же разошлись в стороны. Металл блестел, переливаясь на свету, исходящем от прожектора.

– Я,я,я,я расскажу всё!– прокричал Витя, когда холодный металл коснулся кожи его ног, приближающийся к тому, что указывало на его принадлежность к мужскому полу.

– Уже поздно! – произнёс Евгений, взглянув Вите в глаза. Между их головами было расстояние около пятнадцати сантиметров. – Мне от тебя ничего не нужно!

Витя попытался дёрнуться, но понял, что резких движений делать не стоит, ведь одно движение по воле отца этого ниггера и всё! Он боялся даже представить, какая боль ждёт его, он лишь вспомнил о том, как когда-то в детском саду он получил между ног удар, который нанёс ему другой мальчик голенью. Тогда ему пришлось, как он помнил, вымачивать целую неделю свой отросток в стаканчике с какой-то жёлтой жидкостью.

– Я всё расскажу, чёртов психопат! Я всё расскажу! Пожалуйста! – последнее слово Витя произнёс, загоготав и шмыгая носом.– Пожалуйста! Я не хочу этого!

Евгений отпрянул, секатор он сдвинул в закрытое положение, и теперь сомнений больше не было, он добился желаемого результата, так как тонкая струйка потекла со стула прямиком в приготовленный тазик. Евгений в последний момент даже расстроился, ведь где-то в подсознании он хотел сделать задуманное, потому что считал, что Витя этого заслуживает. В его голове вновь прокрутились мысли: "Как же в двадцать лет они стали такими отмороженными! Куда смотрят их родители? Ведь в первую и единственную очередь это лишь мы виноваты в том, в кого превратились наши дети!"

Евгений заставил себя вылезти из ванной. Он сделал это с трудом, всё тело неимоверно болело, особенно правый бок. Скорее всего, у него были сломаны ребра, так как во время каждого вдоха его пронзала резкая боль. С трудом он подошёл к раковине, предварительно обвязав пояс полотенцем и после, облокотившись руками о белую и холодную керамику, посмотрел на своё отражение в зеркале. Нос припух, на переносице остался след от порванной кожи после пропущенного удара. Под глазами распределились фиолетовые синяки, распространившиеся от переносицы. Щёки немного впали, и Евгений задумался о том, а ел ли он вообще за все эти дни. Он так и не смог припомнить этот момент. Далее он бросил взгляд в сторону правого бока, вся сторона от подмышки до пояса была тёмно-синяя, а местами и вовсе с багровыми оттенками. "Хорошо же я огрёб!" – подумал Евгений, после чего покинул ванную комнату.