Пашка из Медвежьего лога

-- Спасибо, а ехать недалече, за реку. -- И дед, осмелев, привычным движением рук сдернул кушак, сбросил на пол полушубок. -- Я ведь колхозный смолокур, с детства в тайге пропадаю. Там, видно, и доживать буду. Так уж приезжайте, два-три ложка прогоним и с охотой будем.

Сухое, обожженное ветром лицо старика перетягивалось вздувшимися прожилками. Руки тоже жилистые, тяжелые. Умные добрые глаза под широкими бровями и улыбка, изнутри освещающая лицо. На всей его коренастой фигуре, на одежде лежал отпечаток лесного человека.

-- Где же мы вас найдем? Тайга большая...

-- Сам найдусь, не беспокойтесь. Пашка, внучек, вас тут дождется, пока вы соберетесь, и отсюда на Кудряшке к седловине привезет.

-- А Пашка-то где?

-- На улице с санями ждет. Не беспокойтесь, довезет. Он, шельма, насчет коз во как разбирается, мое почтенье! Весь в меня, негодник, будет. -- И его толстые добродушные губы под усами растянулись в улыбке. -- В зыбке еще был, только на ноги становился, и что бы вы думали? Бывало ружжо в руки возьму, так он весь задрожит, ручонками вцепится в меня, хоть бери его с собой на охоту. А малость подрос -- ружжо себе смастерил из трубки, порохом начинил его, камешков наложил, как вправдашное... Вот уж и грешно смеяться, да не утерпишь. Бабка белье в это время во дворе стирала. Подобрался он к ней, подпалил порох да как чесанул ее, бабку-то... Она, голубушка, и полетела в корыто, чуть не захлебнулась с перепугу... Так что не беспокойтесь, он насчет охоты разбирается. Где силенкой не дотянет -- хитростью возьмет, Говорю, не подведет.

-- Ну как, Василий, поедем? -- спросил я.

-- А как же иначе?!

-- Тогда по случаю нашего знакомства, думаю, не откажетесь рюмочку пропустить. Пьете? -- спросил я старика.

Тот смешно прищелкнул языком и, разглаживая влажную от мороза бороду, хитровато взглянул на меня.

-- Случается грех... Не то чтобы часто, а приманивает.

Я налил ему полстакана спирта и хотел было развести водою, но он энергично запротестовал:

-- Что вы, что вы, зачем добро переводить?.. Старик опрокинул стакан, громко крякнул, вытер губы, а бутерброд переломил пополам и сунул в рукавицу.

-- Иди, Василий, собирайся побыстрей.

-- Я не задержу.

Василий Николаевич вышел вместе со стариком.

-- Пашка пусть зайдет погреться! -- крикнул я им вслед.

Вот, думаю, подвалила удача. К счастью, у меня есть разрешение на отстрел двух козлов. Достаю ружье, осматриваю, начинаю переодеваться. Хорошо поразмяться в тайге! Меня захватывает радость предстоящих охотничьих приключений. Чего только не услышишь, не увидишь в тайге за день! Я истосковался по лесу, по стуку дятла, даже по усталости. Воображение -не замедлило вылепить картину охоты, сбитого удачным выстрелом козла и костер в лесу под кудрявыми соснами...

Слышу, приоткрылась дверь, и в комнату просунулся парнишка, закутанный с ног до головы в дорожную доху. Он сбросил ее у порожка, повернулся, и я увидел конопатое лицо.

-- Копейкин?! Так это ты и есть Пашка? -- Пашка я, из Медвежьего лога. .

-- Почти графский титул! Ну, садись! -- пригласил я.

На нем были та же защитного цвета широченная телогрейка с чужого плеча и большие унты, вероятно, дедушкины обноски. Поверх этого странного костюма, напоминающего водолазный скафандр, торчала на тоненькой шее голова с беспорядочно взбитыми русыми волосами, с острым птичьим носом, обрызганным мелкими веснушками, и с ямочкой на округлом подбородке. Во всей его фигуре было что-то стремительное, как у стрижа в полете.

Серые ястребиные глаза -мгновенно пробежали по всем закоулкам комнаты, по всем предметам, но не выдали любопытства, точно ничто их тут не удивило.

-- У вас тепло, -- сказал он, долго усаживаясь на стуле. -- Вы не торопитесь: пока дедушка добежит до лога, мы лучше тут подождем, в тайге враз продует.

-- Куда же он побежал? -- удивился я.

-- Мы-то поедем прямиком, до седловины, а он по Ясненскому логу пугнет на нас коз.

-- Пешком и побежал?

Пашка улыбнулся, набрав полную грудь воздуха.

-- Дедушка у нас все пешком, сроду такой. До Медвежьего лога, где наше зимовье, двенадцать километров, а за тридцать лет, что живет дедушка там, он на лошади ни разу туда не ездил. Когда Кудряшка была молодой, следом за ней бегал. А теперь она задыхается в хомуте, спотыкаться стала. Так он пустит ее по дороге, а сам вперед рысцой до зимовья. Она не поспевает за ним.

-- А как зовут твоего дедушку?

-- Не могу выговорить правильно, сами спросите. Его все Гурьянычем по отцу величают. Сказывают, он будто был одиннадцатым сыном, родители все имена использовали, ему и досталось самое что ни на есть трудное. Ниподест, что ли!

-- Анемподест?

-- Да, да... Он у вас ничего не просил? -- вдруг осведомился Пашка.

-- Нет.

-- А ведь ехал с намерением. Значит, помешкал... У нас на смолокурке все к краю подходит: зимовье на подпорках, бабушка старенькая, да и Кудряшка тоже. А Жучка совсем на исходе, даже не лает... Так мы с дедушкой хотели щенка раздобыть. Говорят, у вас собаки настоящей породы. -- И паренек испытующе посмотрел мне в глаза.