Паштет

Паша глянул на него. Тот протягивал попаданцу руку. На черной коже ладони — то ли перчатка, то ли и впрямь рука цветом печной сажи, лежала обыкновенная сосновая шишка, каких в лесу тысячи. Паштет усмехнулся и взял незамысловатый предмет. Силуэт черный опять потек, меняя вид и форму. Там, где был альв, из болотины торчал изъеденный эрозией и плесенью, но еще узнаваемый гипсовый памятник Ленину, характерным жестом указывавший направление движения. Странно было только то, что на голове у вождя мирового пролетариата красовался гипсовый же шлем восточного типа, что придавала хитрому лицу с бородкой облик Тамерлана. Была ли это игра случая и своего рода юмор хаоса, так отреагировавшего на мысль о том, что было ничем, станет всем, не интересовала Паштета. От памятника явственно сыпались гипсовые крошки, значит, и время Паштета здесь на исходе.

Проходя мимо ямки, оставленной Филином, Паштет увидел, как внезапно ямка вместе с топором, кирпичами и бутылями трансформировалась в старый брезентовый рюкзак, затем вокруг рюкзака начала расползаться вода, в которой рюкзак стремительно утонул, выбросив на поверхность пузырь воздуха. Что было дальше, Паштет не видел, он, сделав очередной шаг, понял, что попал в мир людей, мир, где полно горя, но и где можно найти свою настоящую судьбу.

Назад Паштет не оглядывался.

А потом открыл глаза.

Очухался от странного сна с трудом. После пробуждения две вещи озадачили Паштета. Первой было то, что башка разболелась, тело было как не свое и, в общем, впечатление — словно как траванулся чем-то. Вчера было тоже паршиво, но не так, по-другому. Второй озадачившей вещью была банальная сосновая шишка, зажатая в кулаке. Это как-то удивило, потому как вокруг ни одной сосны не было в принципе. Сначала Паша собирался зашвырнуть эту шишку к чертовой матери, но делать резких движений из-за больной головы очень не хотелось, потому странная находка была запихнута в карман ватника и Паштет приступил к сборам.

Очень хотелось уйти подальше от этого болота. Что-то помнится, читывал о том, как рядом с болотом может разболеться голова — вроде как и метан тут есть и всякие травки растут типа болиголова и дурмана. Вот, наверное, нанюхался тут. Надо идти отсюда прочь. Побыстрее. Но хотелось напоследок выразить чертову болоту свое к нему отношение. Кряхтя, Паштет развернулся к топи задним фасадом и исполнил рекомендацию старого доктора, который тогда, в аэропорте, настоятельно рекомендовал следить не только за столом, но и за стулом. Так деликатно медики издавна называли две основные функции пищеварения человека — поглощения еды и ее, гм… эвакуации. И да, "каков стол — таков и стул", как поешь — так и погадишь. Старикан настойчиво обратил внимание будущего попаданца на такой малозаметный факт, о котором в приличных романах не пишут. А именно на то, что для нормальной деятельности надо за своими отходами следить. Особенно — на войне. И что понос, что запор — одинаково опасны и вредны, тем более в экстремальной обстановке. Понос обезводит организм и это резко снизит боевые качества, а запор вполне реально может вызвать серьезную интоксикацию — и тут опять же резко ухудшится и выносливость и наблюдательность и точность тоже. Обидно сдохнуть оттого, что не заметил врага и тот срезал невнимательного бедолагу, который всего лишь не обращал внимания на свой стул.

— Пишеварительный тракт — это очень важная магистраль у человека. Тракт, понимаете? Теперь представьте, если на магистрали здоровенная пробка. Всем плохо, верно? Потому пробки надо быстро ликвидировать, работать магистраль должна без заторов. Так что по-большому вы должны ходить ежедневно, лучше в одно и то же время, тогда организм сам вам помогать будет. Дерьмо — это то, от чего организм жаждет избавиться, в дерьме все, что этому самому организму вредно и опасно — потому регулярная уборка. К слову — рак кишечника по всем отделам очень характерен для тех, у кого запоры. Канцерогенов в дерьме полно, если не сбрасывать быстро — они отлично оседают на обочинах тракта. Пассажир не может выскочить из быстро едущего по трассе авто. А вот если авто застряло в пробке — то можно спокойно выйти, пикничок устроить, да и вообще прижиться. И пошли развиваться недифференцированные клетки. Вовремя не убрали, не удалили — токсины и канцерогены начинают всасываться из дерьма обратно в организм. Понимаете? — говорил тогда старый доктор. Паштет не удержался и съехидничал, вспомнив швейковского "генерала от сортиров", на что старикан фыркнул по-котовьи и заметил, что в отличие от массы других австрийских генералов этот хотя бы знал, что делал. Сейчас разговор Паше вспомнился и он решил убить двух зайцев разом. И убил. Попутно почувствовал глупую легкую гордость, немножко нелепую. Просто вспомнилось начитанному попаданцу из Василия Теркина, рядом с которым грохнулся и не взорвался здоровенный снаряд "с поросенка на убой". И легендарный боец, ожидая взрыва, натерпевшись поначалу страху, выразил нерасторопной смерти свое презрение простым способом: