Паштет

В ответ квадратный что-то протарахтел стоящей у него за спиной и та опрометью кинулась к костерку, захлопотала, вытягивая горшок с варевом. Паша перевел дух — вроде и с облегчением и в то же время разочарованно. Обычная девчонка, никаких эльфов. Босая, в рубашонке груботканой. В руке — длинная деревянная ложка, с которой она кашеварила в момент явления Паштета народу, с ложкой и удрала за своим дедом, судя по седым космам, квадратный был уже в пожилом возрасте. Но что зачетно — с ложкой же и вернулась, хорошая хозяйка.

— Рвахом! — ткнул себя пальцем в грудь безносый и взял рогатину из боевого в походное положение. Оттарабанил еще что-то, тоже непонятное и сделал приглашающий жест. Паштет перевел дух. То, что писали про гостеприимство славянских крестьян вроде как не оказалось враньем. Как зовут хозяина так и не понял, видно было, что челюсти у несчастного были в свое время переломаны, срослись абы как и говорить ему поэтому очень непросто. Внучка, видать, привыкла и все понимает, как и собака, а человеку новому понять что-то в этом кудахтаньи очень нелегко.

— Павел — вежливо ткнул себя в грудь Паштет. Дипломатия.

Человек в войлочной шляпе приглашающе кивнул в сторону костра. Девчонка уже поставила горшок с едой на деревянный чурбак, рядом с которым стояли два поменьше и теперь возилась с третьим — для гостя.

— Спасибо! — искренне сказал Паша и полез доставать к столу свое угощение — недоеденного птица.

Безносый отмахнулся рукой, дескать — не надо, и сел на свой чурбачок. Поворчал что-то, вроде как помолился, девчонка тоже побормотала неразборчиво — и поглядели на Паштета. Понимая, что надо бы что-то этакое ответить пробормотал скороговоркой типа:

— Боже еси на небеси, да светится имя твое, да пребудет воля твоя, хлеб наш насущный даждь нам днесь, аминь! — слыхивал такое не раз вот и запомнил. Сотрапезники этим вроде удовлетворились, видать советская пропаганда не очень тут преуспела, достали деревянные некрашенные ложки, из ветхой, но чистой тряпицы — печеную зачерствевшую слегка лепешку и выжидательно глянули на гостя.

Паша не стал тянуть время и тут же вооружился своей ложкой, на которую и дед и девчонка (симпатичная довольно, красавицей вырастет) вытаращились с немалым удивлением. Ничего не сказали правда, пошли черпать варево по очереди — сначала мужик с рубленым лицом, потом гость, потом повариха.

Каша оказалась вкусной, кусочки мяса — мягкими. Одно удивило — была она совсем практически несоленой, видать с солью у хозяев были перебои. Лёха много об этом говорил и Паштет даже подумывал взять с собой этой специи поболе, но прикинул вес — и от идеи отказался. И очень хорошо — а то утонул бы в болоте, как утюг, и так-то еле вылез.

Ладно — без соли, так без соли. Когда дохлебали варево, девчушка быстро и старательно притащила из тенька плетеный из бересты туесок с водой, а потом — деревянную миску с пахучим засахарившимся медом. Удивляясь тому, что в плетенке спокойно, не вытекая, хранится вода, Паша достойно завершил трапезу. Потом немного подумал и отблагодарил хозяев за прием тем, что вручил им найденную на генеральном ложку — складень (почему-то хотелось избавиться от вещей покойника, а тут бедные колхозники деревянными ложками кушали) коробок спичек и протянул засмущавшейся девчонке пакетик с десятком иголок. Как-никак первые люди на пути, стоит их умаслить.

Поразила реакция квадратного — тот схватил стальную ложку и стал ее осматривать так, как опытный повар глядит на внезапно попавший ему в руки отборный кус мяса, прикидывая — какой шедевр кулинарии он сотворит с этим сырым сокровищем. От мужика вкусно пахло воском и медом, и Паша без особого труда догадался, что тут неподалеку видно пасека, а дед, чтоб не кошмарить сельчан своей жуткой образиной, в теплое время отъезжает с внучкой на дачу. При том, что пасечник был сильно поврежден, видно было что раньше он был очень силен и ловок и даже в виде такой руины внушает уважение. Как Колизей, например. Хотя, конечно, величию мешало то, что он был в лаптях и домотканной одежде.

Вечерело. Хозяин пригласил в странное строеньице, оказалось — землянка. Паша стал отнекиваться — мала она была по размерам, да и большую часть площади занимали вкусно пахнущие бочонки и туеса, а еще множество лаптей, увязанных в связки. Показал руками, что вот у него палатка есть, и он ее поставит около костерка. Но хозяин помотал отрицательно головой и опять попытался что-то объяснить.

Естественно, Паштет не понял ничего. Тогда дед обратился к родственнице, как к переводчице. Девчушка, то ли стесняясь говорить с чужаком, то ли опасаясь, что он ее не поймет, изобразила в лицах — встала на цыпочки, злобно зарычала и подняла вверх угрожающе ручонки. Потом опустилась на четвереньки и косолапо обошла вокруг Паштета, нюхая землю и периодически что-то выкапывая. Подняла личико, глянула, догадался ли, олух стоеросовый? Свой веночек она сменила на платок и теперь была умилительно симпатична, словно сошла с обертки шоколада "Аленка".

— А, медведь приходит! — догадался Павел.