Пасьянс червового короля (СИ)

Там, в зале, освещенном призрачным голубоватым светом, он не почувствовал ничего. Падали на колени, протягивали дрожащие руки к своему идолу фанатики Монолита. Удел слабых и неразвитых натур, подумал он тогда. Сильная личность выше мистики этого сияющего камня, нет смысла посылать сигнал тревоги в следящий центр. А через несколько минут он уже не мог понять, какой сигнал и куда он собирался отправить. Вдруг исчезли из памяти коды и данные о системе контроля, на которую потрачено столько сил и средств. Потом появились лакуны в мыслях и воспоминаниях, постепенно растворялась в пустоте личность. Последние пять минут он пытался вспомнить, зачем он идет в Припять. Исчезли детские воспоминания, стерлось лицо матери, пропали мысли о будущем.

"Что это? Почему все пропадает? Монолит. Нет, я! Я личность. Я помню. Было. Монолит. Нет. Я Кирилл. Фамилия? Не помню. Монолит. Я Ки..."

Остатки личности прежде, чем раствориться в великом ничто, в последнюю секунду, отдали приказ безвольному телу. Набирая скорость, он кинулся к ближайшей аномалии. Бойцы Монолита равнодушно проследили за растворяющимся в "Чистилке" спутником. Монолит не предусмотрел самоубийственного бунта в последний момент, а инициатива его аколитов была слишком ограничена.

После недолгих раздумий, Перископ не стал писать эту картину. Он не любил изображать рабов Монолита на своих полотнах. Оболочки, бывшие когда-то людьми, но по собственной воле отказавшиеся от своего "Я", были ему не интересны".

ДАМА ТРЕФ

Затухающий костер отбрасывал изломанные тени на давно не беленые стены. За огромными ржавыми воротами цеха бушевал Выброс. Особой необходимости в часовом не было, но Бич поделил вахты между сталкерами, и Перископ честно боролся со сном, заваривая себе очередную порцию кофе. Временами железные листы ворот начинали потрескивать. Говорят, так потрескивает обшивка подводной лодки, принимая на себя давление глубины. Достаточно одной пробоины, и экипаж лодки обречен. Если старое железо не выдержит, и сюда ворвется Выброс, их мертвые тела будут долго валяться в пустом цеху.

Кофеек получился... так себе. Он любил хороший кофе, но правильно заваривать его так толком и не научился. Хотя здесь, в Зоне ему пришлось узнать многое: как выживать и прятаться, как стрелять и убегать, и как писать картины, которые внезапно всплывали в мозгу, как будто кто-то посылал ему открытки с кратким описанием: "это произошло там, за горизонтом, со сталкером... или произойдет, или может произойти". Зона почему-то очень избирательно относилась к передаваемой сталкерами информации. Бесперебойно работала служба СМС в коммуникаторах, голосовые сообщения могли озвучить только мощные радиостанции кланов, да и то, от силы на пару километров. Ну а изображение было под запретом. С помехами снимали современные фотоаппараты и видеокамеры, засвечивалась пленка у реликтовых аппаратов прошлого века. И только кисть художника могла запечатлеть происходящее. Его кисть.

КАРТИННАЯ ГАЛЕРЕЯ ПЕРИСКОПА