Пасьянс на красной масти

— Порвать его! Опустить! Сука! — понеслось со всех сторон.

Чижики, наседая, шагнули вперед, к Плохишу. Тот невольно отпрянул.

У меня внутри все похолодело.

4

— Мусора! — вдруг отчаянно крикнул кто-то.

И прежде чем я успел испугаться, что Плохиш все-таки осуществил свой план и позвонил в милицию, на площадку на полной скорости, задевая отскакивавших в стороны бандитов, ворвалась черная «Волга» с тонированными стеклами.

Машина остановилась возле нас, задняя дверь открылась, и наружу легко выпрыгнул Бык.

— Не опоздал? — радостно спросил он, пританцовывая и разминая затекшие ноги. — Здорово, пацаны! За что базарим?

Бык был в своем неизменном черном в полоску костюме, шедшем ему не больше, чем Храповицкому валенки, и в лаковых черных туфлях. В его шалых глазах плясали огоньки опасного веселья.

Открылась вторая дверца, и не спеша вылез Ильич. Высокий, грузный, он одернул на себе спортивную куртку и медленным взглядом исподлобья оглядел возбужденную братву.

Их было только двое, посреди толпы распаленных бандитов. Но впечатление от их приезда было поразительным. Все сразу стихли. Даже Бабай несколько стушевался.

Эта минута была решающей для Чижиков. Еще мгновение назад они ощущали себя предводителями агрессивного сброда, готового слушать их приказы и рвать в клочья. Сейчас почва уходила у них из-под ног.

Старший Чижик, потеряв голову, рванулся к Ильичу, который не сдвинулся с места.

— Тебя кто звал?! — крикнул он срывающимся голосом, брызжа слюной. — Мы тут сами разберемся! Без вас!

Это было сигналом для младшего. Он сунул руку за пазуху, видно, за пистолетом.

— Нечего тут!.. — начал было он.

Но закончить он не успел. Молниеносным движением Бык выхватил ствол и выстрелил в него, не целясь. Младший Чижик завизжал и упал на спину.

Толпа ахнула и отшатнулась. С той же быстротой Бык развернулся к старшему Чижику и ткнул пистолет ему в лицо.

— Хочешь сдохнуть? — спросил он ласково. Старший Чижик не хотел сдохнуть. Честно говоря, никто не хотел. Толпа была парализована.

Бык был отморозком, и об этом знали все. Даже среди бешеной нижнеуральской братвы, с которой наши степенные бандиты предпочитали не связываться, он выделялся своей лихостью. Но то, что он начнет палить без предупреждения, при сотнях свидетелей, для всех явилось шоком. На наших «стрелках» даже нож в зад не втыкали без полуторачасовых разбирательств.

Младший Чижик катался по земле в луже крови и беспрерывно выкрикивал ругательства. Бык попал ему не то в бедро, не то в низ живота.

— Гад! — заходился младший Чижик. — Урод проклятый! Я убью тебя!

— Закрой плевательницу, — посоветовал ему Бык без сострадания. — А то из-за тебя аж дышать не слышно.

Ни один мускул на лице Ильича не дрогнул во время этой стремительной и кровавой сцены. Он стоял все так же невозмутимо, ни на кого особенно не глядя и, вместе с тем, ничего не упуская из виду.

— С тобой я говорить не буду, — наконец властно произнес он, обращаясь к старшему Чижику. — Со мной пойдешь ты. — Он кивнул Бабаю. — И ты, — неожиданно прибавил он, посмотрев на Филипка.

Филипок даже растерялся от оказанной ему чести. Лицо его вспыхнуло от радостного смущения. Про себя я восхитился дипломатическими способностями Ильича.

Втроем они двинулись в сторону.

— А ты, братан, чего стоишь? — обнял меня за плечо Бык, увлекая следом за ними. — Пошли, рамсы раскинем.

Ильич бросил на него предупреждающий взгляд, но ничего не сказал. Про себя я отметил, что Плохиша на разговор не взяли.

5

Первый бой Ильич выиграл нокаутом. Второй предстоял технический. По напряженной походке Бабая было ясно, что он не одобряет всего происходящего. К тому же то, как грубо Ильич вторгался на его территорию, ставило под сомнение репутацию Бабая.

Ильич остановился. Мы все последовали его примеру. Он в упор посмотрел на Бабая своим тяжелым взглядом и коротко бросил:

— Ну?

Я оценил то, что он не стал говорить первым, предпочитая роли адвоката роль судьи, всегда более выигрышную.

— Плохиш, он чей? — хмуро осведомился Бабай. Было заметно, что властность Ильича его задевает.

— Мой, — столь же лаконично ответил Ильич. Он не собирался уступать.

Бабай помолчал, посмотрел, как люди Чижиков бережно уносили на руках младшего из братьев, потом перевел взгляд на Плохиша, который, оставшись в стороне, не находил себе места. И усмехнулся.

— Он не может быть твой, — возразил он. — Он раньше халдеем был. Коммерсантам водку подносил. А сейчас — барыга.

— А сколько среди них барыг? — Ильич кивнул на толпу. — Ты считал? Небось, и легавые есть. Каждой твари по паре. Ломовой вообще замусорился. С ОМОНом ездит. — Он подождал, пока Бабай переварит сказанное, и продолжил. — Не всем же правильными быть, как мы с тобой. Зоны они не топтали, какой с них спрос? — Он намекал на свое и Бабая уголовное прошлое, словно это было знаком особого отличия. — Молодняк вон и наколки не по масти рисует. — Он сложил свои синие от татуировок пальцы в кулак и осмотрел его с удовлетворением. — Главное, чтобы человек по понятиям жил. Так? Ты же умный. А умный на дураков не сердится.