Пасьянс на красной масти

— Но он же беспредельничает! — ворчливо возразил Бабай. Со стороны было заметно, что он несколько смягчился.

— И ты потому сюда такую толпу нагнал? — насмешливо спросил Ильич. — Сам не мог разобраться?

— Это не я нагнал. — Незаметно для себя Бабай начал оправдываться. — Чижики его порвать хотели.

— А Чижики, они чьи? — поинтересовался Ильич. — Твои, что ли?

— Да нет, — смутился Бабай. — Они сами по себе.

— А че ты тогда за них впрягаешься? — дожимал Ильич. — Или они тебе долю предложили? — Он проницательно и недобро посмотрел на Бабая. — Из плохишовской, а?

— Нормально получается! — возмущенно вмешался Бык. — Плохиш — наш. А его доли уже без нас дербанят! Сереж, можно я пойду, второго Чижика грохну?

— Стой здесь, — негромко скомандовал Ильич. Бык подчинился с явной неохотой. Я увидел, что его готовность к радикальным действиям угнетающе подействовала на Филипка, который молчал, словно забыв о своих претензиях. Думаю, что и про поездки Ломового с ОМОНом Ильич упомянул с умыслом. Тень Ваниного позора падала и на Филипка.

Впрочем, и Бабаю было не по себе. Он чувствовал, что уступает, но не знал, за что зацепиться.

— Мне чужого не надо, — проговорил он как-то вяло. — Мне за пацанов обидно.

— Пусть они между собой разбираются, — примирительно заметил Ильич. — С обиженными на зоне, сам знаешь, как поступают. Тебе-то зачем по каждой мелочи свой авторитет менять.

Бабай не нашелся, что ответить.

— Ну все, что ли? — небрежно спросил Ильич. — А то мне ехать надо. Ты заглядывай ко мне, если что.

Он сунул оторопевшему Бабаю свою огромную широкую руку, и тот машинально ее пожал. Ильич повернулся и двинулся к своей машине.

— Слышь, Сереж, — крикнул вслед Бабай. — А это кто? — Он ткнул в меня пальцем.

— С нами, — ответил Бык коротко.

Филипок за все это время так и не сказал ни слова.

6

Мы с Ильичом разместились на заднем сиденье, а Бык устроился впереди, рядом с водителем. За нами двигалась целая кавалькада машин: Плохиш со своей братвой и моя охрана. Ильич насупленно молчал.

— Сереж, а ты фраеров не шугаешься? — Бык повернул к нам свое дурашливое лицо в веснушках.

— А чего их бояться? — спросил Ильич. — Фраера, они и есть фраера.

— Фраера хуже урок стали, — посетовал Бык. — Чуть не доглядишь, порежут.

— Ты о чем? — озадаченно осведомился Ильич. В отличие от меня он не догадывался, куда клонит Бык. С чувством юмора у него обстояло неважно.

— Да вот с тобой фармазон сидит, — продолжал жаловаться Бык. — Злобный такой. У него аж на роже написано, что базар у него короткий. Перо в бок, и труп в речку. Я, в натуре, весь на измене.

— Отвяжись, — попросил я. Сейчас, когда я начал немного отходить от всего увиденного, мой поступок мне самому показался не очень умным.

— Ой, — всполошился Бык. — Гляди, он сердится! Озверел совсем. Остановите машину, пацаны, я выйду! У меня папа — инвалид! Мне в больничку надо!

— Не ездий больше на «стрелки», — вдруг сказал Ильич. — Нельзя это. Неправильно.

Лицо его было очень серьезно. Я кивнул.

— Ты, братан, лучше сегодня ко мне приезжай! — опять вмешался Бык. — Мы ночной клуб открывать будем. Шикарный! — Он с удовольствием закатил глаза. — Вы такого в вашем зачуханном Уральске даже не видели. Шуфутинского привезем. В натуре. Приезжай к десяти. Я тебе столик оставлю. Хоть оторвемся маленько. И этого черта возьми. — Он показал на машину, в которой ехал Плохиш.

— Мне, кстати, с ним поговорить надо, — произнес Ильич. И обращаясь к водителю, добавил:

— Притормози где-нибудь у обочины.

Когда машина остановилась, я простился с Ильичом, пообещал Быку приехать и вышел.

Разумеется, Ильич был прав. Я сознавал, что глупо рисковать головой без всякой на то видимой причины. Но для того, чтобы дорожить ею, я должен был понять, зачем она мне вообще нужна. До сих пор вышеназванный орган осмысления использовался мною для разработки сложных комбинаций по добыванию денег для Храповицкого и изобретению нехитрых способов, как потратить свою часть на женщин. Возможно, именно в этом и был смысл моей жизни. Но смириться с этим я пока не был готов.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Стол, за которым сидели Хенрих, Плохиш и я, стоял неподалеку от сцены. Это означало, что мы пребывали в ночном клубе Быка в ранге чрезвычайно важных персон и все было сделано для того, чтобы мы могли беспрепятственно насладиться концертом. Стоило мне назвать свое имя на входе, как взмыленный администратор в черном смокинге опрометью бросился за нами ухаживать.

В российской провинции в рестораны ходят не для того, чтобы есть и разговаривать, а для того, чтобы пить и танцевать. Поэтому кухне здесь не придается никакого значения: на всю русскую глубинку не найти и одного приличного шеф-повара. Шик заведения определяется интерьером и громкостью звучания музыки.