Пасьянс на особо тяжкие

— Щелк! — усмехнулась я, так же быстро заламывая Патрику вторую руку и имитируя щелчок наручников. А потом, продолжая стоять у маркиза за спиной, положила подбородок ему на плечо и шепотом поинтересовалась: — Ну что, лорд, признайтесь, не ожидали? Зато теперь вам будет сложнее сопротивляться.

Сначала у бедолаги почти на полминуты перехватило дыхание. То ли от восхищения моими способностями, то ли от моего негромкого голоса рядом со своим ухом. Правда, он быстро восстановился и принялся упрямо приводить аргументы:

— Я все равно смогу убежать. И драться ногами мне проще…

— Умоляю, леди Шарлотта, даже если вы тоже умеете драться ногами, не надо нам это демонстрировать! — отмер молчаливо наблюдавший за нашей пантомимой Рауль. — Мне хватит собственного воображения, чтобы это представить и посочувствовать лорду Краухберну.

После этой фразы граф сдунул упавшую ему на глаза челку и, вопреки своим словам, посмотрел на Патрика скорее с завистью, чем с жалостью. А я, отпустив руки маркиза, обошла и встала так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. В его серо-стальных глазах светилось недоумение, возмущение, но больше всего — восхищение. Приятно.

Аккуратно поправив выбившийся из прически Патрика локон, я мысленно улыбнулась. Забавная мелочь, на которую раньше не обращала внимания. Меня так и тянет прикоснуться к волосам маркиза, восстановив идеальность укладки. При этом мне очень нравится легкая взлохмаченность графа и то, как он чуть выдвигает вперед нижнюю губу, привычно сдувая упавшую на глаза непослушную прядь. Может быть, все дело в том, что челка Рауля в два раза короче? Не знаю…

— Понимаете, лорд Патрик, вначале против преступников-мужчин будет срабатывать эффект внезапности. За это время ко мне на помощь могут прибежать полисмены. И еще… преступница-женщина сможет обвести вокруг пальца мужчину, используя тот же самый эффект неожиданности. Все же вы нас очень сильно недооцениваете, лорд.

— Да, леди Шарлотта, вас я недооценил очень сильно. — В голосе Патрика, судя по улыбке, пытающегося пошутить, заметно ощущалось раздражение. Но главное, он осознал и принял мои аргументы. Я чувствовала это по его задумчиво-озабоченному взгляду. — И еще, само собой, вы совершенно правы. Идея позволить женщинам из аристократии работать вызывает довольно агрессивное осуждение в обществе. Причем и среди самих женщин.

— Это ожидаемо. — Я хмыкнула и передернула плечами, максимально вежливо демонстрируя свое презрение ко всем, кто не готов идти путем Шербании.

Хотя я сама тоже не сильно стремилась взвалить на свои плечи заботы и обязанности, считающиеся прерогативой мужчин. Просто были смутные подозрения, что женские проблемы тоже останутся на нашей совести. Мне было довольно сложно представить того же Патрика, решающего вопросы с домоправительницей, или обсуждающего с главным поваром меню на неделю, или… занимающегося детьми, например. Хотя… о поломойках он же думает, меняя уличную обувь на домашнюю? Мужчина нового поколения? Я полюбовалась на маркиза и перевела взгляд на графа. Вот уж кто совершенно безнадежен! Или я и к нему тоже несправедлива?

— Значит, пока все ниточки тянутся в Шербанию? — уточнил Эрик, глядя при этом на меня.

Да, именно так оно и было. Причем…

— Интересно, общалась ли леди Хелена с леди Алисой ранее, до того, как их представили друг другу уже потенциальными родственницами? Может быть, в той же Шербании, где они были одновременно? И кстати, тогда же, когда там была леди Глория. И еще…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​— Была ли Эдвига в Шербании? — закончил мою мысль Патрик. — Думаю, документы на Эдвигу Вельширн поддельные. Надо пробить эту мисс по базе запечатлений.

— Обязательно! — энергично закивала я и на всякий случай напомнила: — Но тайно!

— Предлагаю продолжить обсуждение в более приятном месте, чем комната с телами умерших, — предложил неожиданно погрустневший Рауль. — Пока я был занят считыванием информации, мне было все равно, где находиться. А вот теперь окружающая обстановка навевает меланхолию.

Глава 42. Пасть можно и до женского белья

Сразу уехать домой у нас не получилось, потому что в морге неожиданно загрохотал громкофон. Как оказалось, это министр Краухберн решил поговорить с собственным сыном. Причем, судя по быстрому обмену фразами, как с сотрудником. По выражению лица Патрика было ясно, что ничего хорошего от этого разговора он не ожидал.

Перемигнувшись со мной, Эрик тихо пристроился следом. Конечно, в открытую стоять у кабинета министра и подслушивать ему никто не позволит, но можно попробовать покрутиться рядом и услышать хоть что-то. А еще понаблюдать за работой министерства, пользуясь тем, что сегодня мы здесь вполне официально. Максимум что может случиться, если заинтересуются незнакомцем, бродящим по коридорам, — вернут в морг.

А я осталась с Раулем, портить репутацию, причем, как правильно заметил граф, не в самом приятном месте.