Пасхальные рассказы

А на другой день еще не взошло солнце, когда о. Христофор поднялся и отправился в волость. По дороге он останавливался около хат и своей толстой палкой стучал в окна сельских обывателей, чтоб те, которые слишком заспались, проснулись и поспешили собраться во дворе волости. И скоро там сошлись все хозяева.

– Ну, что же, – сказал им о. Христофор, – приступим. Время у вас свободное, все равно праздничную неделю пропьянствовали бы.

И хозяева подтвердили. А, разумеется, пропьянствовали бы, уж о. Христофор знает их лучше, чем они сами. Конечно, земляки порядочно уже поостыли от того воодушевления, которое охватило их тогда в церкви, в пасхальную ночь, после проповеди о. Христофора.

Но никому и в голову не пришло отказаться. Это было бы малодушием.

И вот вся деревня собралась на погорелом месте. О. Христофор облачился в светлые ризы и отслужил молебствие перед началом работ, а после этого начались и самые работы.

Это было нечто беспримерное. Обыкновенно с постройкой хаты мужик с бабой возятся уже самое меньшее два месяца. А произошло настоящее волшебство. Как-то мигом убрали с погорелого места все остатки от пожара, из всех дворов натаскали и дерева, и камыша, и глины, отыскались и доморощенные мастера, и каждый занялся тем, что знал лучше других. Стучали топоры, шипели пилы, долбило дыры долото. Бабы вязали пучки камыша и месили глину.

День, другой и третий и еще несколько дней – и, точно по щучьему веленью, выросла постройка, и на недавно опустелом месте стояла стройная новая хата, и камышовая крыша красовалась на ней с ровно остриженными краями и с красивым гребнем наверху. Оставалось только выждать время, пока она высохнет, чтобы можно было побелить ее глиной. Никогда и не мечтал Мирон о такой хате.

VI

Сельчане и сами от себя не ожидали такого усердия. Это походило на какое-то состязание, каждый старался превзойти другого, особенно молодежь. Но душою всего дела был, конечно, о. Христофор. Никогда он не говорил пустых слов, славился этим, да и теперь не сказал. «Построим Мироновой семье хату» – это были его слова тогда в церкви, во время пасхальной заутрени, и он строил вместе с другими.

Он вставал раньше всех. Еще только едва-едва розовел восток и одна за другой начинали гаснуть звезды, как он уже был на ногах, надевал рясу, брал в руки палку и отправлялся по деревенской улице. К каждой хате подходил он и, если видел, что там еще спят, осторожно, но настойчиво стучал палкой в окно:

– Эй, эй, Вавило! Экий ты лентяй! Подымайся, а то солнце взойдет, и стыдно тебе будет перед ним. Вставай-ка и идем на постройку!

И ждал, пока Вавила, вскочив с постели, торопливо напяливал на себя одежду и еще с заспанным лицом выходил на улицу.

– Уж так скоро, батюшка, что даже и Богу помолиться не успел, – говорил, скрывая досаду, ленивый Вавила.

– Ничего, я за тебя помолюсь. Притом же работа для ближнего та же молитва, – отвечал о. Христофор и шел уже вместе с Вавилой дальше, останавливался у другой хаты и таким же образом подымал с постели какого-нибудь Михайлу или Илью.

И так проходил он всю деревенскую улицу, переходя с одной стороны, на другую и пробуждая спящих и ни одного не оставляя в хате. Он знал, что доброму хозяину ничего не стоит перевернуться на другой бок и опять заснуть. Каждого он вытаскивал из хаты и брал с собой.

И когда приходили на край села, где строилась хата для Мирона, это уже была порядочная компания во главе с о. Христофором.

И на постройке он проводил целые дни, отлучаясь только для выполнения треб да для принятия пищи. И все время пристально следил за работой, торопил и всячески поощрял.

– Ведь я знаю, – говорил он, – скоро начнутся полевые работы, и тогда вас сюда и калачом не заманишь.

Когда же не хватало каких-нибудь материалов для постройки, он просто делал набег на двор какого-нибудь богатого мужика.

– Эге, Степан, да у тебя сколько досок-то наготовлено, а нам и всего-то нужно с полдесятка: а ну-ка, свези их на постройку. А Бог, гляди, и простит тебе за это какой-нибудь грех.

И Степан почесывал затылок, но вез полдесятка досок, потому что никак не хотел огорчить батюшку. А то не свезешь, ведь пристыдит о. Христофор, при всех так и отпалит что-нибудь такое, отчего не будешь знать, куда и провалиться.

И была-таки одна такая история – с Антоном Чумаком, с тем самым, чья мельница стояла по ту сторону оврага, как раз против нового строения. Когда уже стены довели до потолка, и нужно было настилать потолок, как раз и оказалось, что бревна для настилки, пожертвованные кем-то из прихожан, коротки. Ничего нельзя было с ними поделать. Подумал о. Христофор, покачал головой и сам себя пожурил за то, что не рассчитал. Строили ведь по-домашнему, на глаз, как строятся все хаты в деревне.

Но, случайно подняв голову, взглянул отец Христофор на мельницу Антона Чумака. А там, около мельницы, как раз и лежала целая куча сложенных одно на другое бревен, и, насколько можно было судить издали, все подходящие.