Пасхальные рассказы

– Да это же прямо Божье указание, – сказал отец Христофор мужикам. – Бревен нам не хватает, а бревна как раз тут лежат. Пойдем к Чумаку, да только миром.

Сомнительно покачали головами земляки: не даст Чумак, не такой человек. Он и то до сих пор ни одной камышинки на постройку не пожертвовал.

– А не даст – ему же и хуже будет! – И, прихватив мужиков, о. Христофор отправился через овраг к мельнице.

А Антон Чумак как раз в это время вместе с своим работником передвигали мельницу на оси, потому что повернулся ветер, и надо было крылья поставить как раз против ветра. При виде батюшки Антон прервал свою работу и почтительно снял шапку.

– Христос воскресе, – сказал о. Христофор.

Чумак ответил как полагается.

– Помогай Бог! – прибавил о. Христофор.

Чумак и на это сказал, как надо: спасибо, мол.

– А мы о твоей душе подумали, Антон. Вот ты до сих пор все никак придумать не можешь, что бы такое пожертвовать на нашу мирскую постройку, а мы нашли.

– Что же, отец Христофор… – мрачно насупив брови, откликнулся Антон, уже, очевидно, почуяв грозящую ему беду. – Постройка, она и без меня выросла, а я, может, когда-нибудь в другой раз… Да и нечем… У меня мука… Кроме муки, ничего и нет…

– Как же нет? Нам нужно потолки настилать, а у тебя как раз целая куча бревен лежит… И не много надо – десятка два бревен…

– Бревна самому нужны, отец Христофор. На то я покупал, что нужны, – упирался Антон.

– Так не дашь?

– Да уж как-нибудь обойдитесь, отец Христофор. А бревна мне самому нужны.

– Ну, ладно. Вот никогда не думал строить мельницу, а теперь построю. На зло тебе построю и отобью у тебя полдеревни. А не то еще лучше: соберемся да миром построим. И будет мирская мельница. Ведь выстроили хату.

Антон сделал вид, что понял это как шутку, но в душе он всегда именно этого больше всего на свете боялся – чтобы кто-нибудь не вздумал построить мельницу. Он ничего не сказал, но, когда о. Христофор с мужиками ушли, работник его привел к мельнице лошадь с телегой, снял с телеги ящик, нагрузил вместе с Антоном бревнами и привез их на постройку.

Прошло недели две. Хата Миронова высохла, ее побелили, и стояла она на краю села такая стройная и нарядная. О. Христофор назначил день для освящения ее и известил о том хуторян. И хуторяне явились со своими дарами, о которых дали обет в церкви, и разом наполнился двор всяким добром хозяйственным. Было торжественное освящение, после которого Мирон с семейством поселился в хате и начал в ней новую жизнь.

И хорошо пошли дела Мирона. Собранные в церкви триста рублей сильно помогли ему для начала. Стал он наряду с лучшими хозяевами прихода. Он посещал церковь, как все. Но никогда не видели его так пламенно молящимся, как в пасхальную ночь во время утрени.

С. Кипренский Братский поцелуй

I

Судьба забросила меня в Лондон, где я по делам фирмы, у которой служил в Москве, должен был вместо предложенной недели просидеть целых три месяца. Мне было тогда двадцать пять лет, фирма моя была богатая, а я считался в ней полезным человеком, так как у меня были специальные познания и, кроме того, я владел языками. Мне платили хорошее жалованье, а во время командировок были еще щедрые приплаты.

Лондон – город, в котором молодой человек, желающий искать развлечений, может истратить много денег. И я не могу сказать, чтобы я не любил развлечений, напротив – в Москве я жил весело. Но там у меня был свой круг, и я не умел веселиться иначе, как в своем кругу. И лондонские забавы меня нисколько не пленяли. Оттого мне было нестерпимо скучно.

Как человек, не привыкший терять время даром, я скоро нашел себе занятие. Моей специальностью было котельное дело, поручение же было коммерческого свойства. Но я отыскал в окрестностях столицы великолепно устроенный завод по моей специальности и выхлопотал себе право ежедневно посещать его и учиться. Это значило скрасить мою скуку. Я проводил на заводе почти все дневные часы. Но оставался вечер, который мне некуда было девать. Я побывал в театрах, в цирках, выслушал тьму лекций по всевозможным вопросам, и это уже мне надоело.

Особенно грустно стало мне, когда наступила Масленица. Развеселое время в Москве. Вспомнились пикники за городом, ночи с цыганами и блины, которых я, в сущности, терпеть не мог, а теперь они вызывали во мне самые трогательные воспоминания.

Русских в Лондоне я не хотел искать. Это ведь все большей частью народ трудящийся, занятой, а я явился бы в их глазах каким-то приезжим бездельником, который пришел к ним от скуки.

И как раз в это время я познакомился с одним английским семейством, которое жило за городом, неподалеку от завода, где я учился. Знакомство было случайное. Из Лондона я каждый день ездил в трамвае на завод, и случилось так, что несколько раз подряд соседом моим был почтенный человек с густыми седыми волосами на голове и с совершенно бритым лицом. Он был приветлив, предупредительно отодвигался, когда я хотел занять место, любезно разъяснял мне, когда я по какому-нибудь поводу недоумевал. А после этого уж мы разговорились.