Пассажир с детьми. Юрий Гагарин до и после 27 марта 1968 года

Как бы подчеркивая большое значение, которое они придают визиту Юрия Алексеевича Гагарина, королева сказала, что впервые в истории королевской семьи всем слугам и придворным служащим было разрешено выстроиться в вестибюле, с тем чтобы они могли поприветствовать Юрия Алексеевича. Лорд Маунтбаттен спросил меня, заметил ли я на правом фланге выстроившихся слуг ребенка в детской коляске, подчеркнув, что это был младший сын королевы принц Эндрю, так как королева хотела, чтобы Эндрю, когда будет уже стариком, смог бы с гордостью говорить, что он видел первого в мире космонавта… [61].

НИКОЛАЙ ДЕНИСОВ (“Хорошо, хорошо, Гагарин!”):

В приемном зале, устланном огромным ковром бледно-зеленых тонов, с окнами, выходящими в подстриженный на английский манер парк, нас уже ожидало десятка два джентльменов и дам. Каждый из этих людей, пожимая руку Гагарину, бормотал свое имя, но, признаться, ни мы, ни Юрий Алексеевич не запомнили их. Да и зачем? И без того было понятно, что это представители лондонской знати, удостоенные высокой чести увидеть советского космонавта не где-нибудь на улице, а в королевских апартаментах [13].

Королева сформировала свой список гостей на ланч еще до визита Юрия в Лондон [37].

Приглашения для большинства гостей разлетелись задолго до дня визита Гагарина, поэтому пристроить пять дополнительных гостей оказалось настоящей головной болью для дворцовых администраторов – которым пришлось полностью перетряхивать план рассадки. Из уважения к русским гостям или еще по каким-то причинам, но для торжественного обеда был выбран зал 1844 – имеющий давнюю историю связей с Россией. В 1844 году королева Виктория принимала почтивших Лондон визитом императора Николая Первого и его супругу именно в этом зале – и возможно, это было королевской оплошностью: ведь нынешние русские гости представляли Советский Союз, который в ходе кровавой революции и Гражданской войны сверг императорскую власть. Впрочем, если гости и ощущали некоторую неудовлетворенность этим обстоятельством, то, похоже, не чувствовали себя вправе опротестовать решение хозяев [67].

Нас – тех, кто сопровождал его в Букингемский дворец к королеве, было трое: советский посол Александр Солдатов, генерал-лейтенант Николай Каманин и я, его переводчик [28].

В числе других гостей были комик Бад Флэнэган, главная надзирательница самой крупной в Британии женской тюрьмы (миссис Джоанна Келли) и начальник альпинистской экспедиции, который привел команду, покорившую Эверест (сэр Джон Хант). В ожидании выхода хозяйки приема мы понемногу потягивали разносимые лакеями какие-то напитки, обмениваясь с присутствующими ничего не значащими фразами о погоде, о красотах Лондона, о достопримечательностях тех его мест, где уже довелось побывать [13].

“В это время без всякого предупреждения в гостиную вошла приятная женщина средних лет, очень просто одетая, без каких-либо украшений и следов косметики – это была королева Англии. Рядом с ней шли ее муж – принц Филипп и десятилетняя дочь”, – пишет Каманин [27].

Но вот дворецкий, широко распахнув боковую дверь, громко провозгласил:

– Ее Величество Елизавета Вторая[54].

Все затихло. Но кое-кто из присутствовавших не мог сдержать улыбки. В дверях появилась сначала маленькая пузатенькая собачонка какой-то очень невзрачной породы. Вбежав в зал на своих коротеньких лапках, она деловито внюхалась в воздух, фыркнула и, покрутившись на одном месте, уселась напротив двери, как бы поджидая хозяйку и всем своим видом словно сообщая ей – здесь, мол, все в порядке [13].

ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ (“Алиса в стране чудес”):

У Алисы возникли некоторые сомнения: не нужно ли и ей, по примеру садовников, пасть ниц; но что-то никаких таких правил поведения во время шествий вспомнить она не могла.

“Да и вообще-то, – подумала она, – кому тогда будут нужны шествия, если все кругом будут лежать лицом вниз и ничего не увидят?”

И она решила просто постоять на месте.

Когда процессия поравнялась с ней, все вдруг остановились и с любопытством поглядели на Алису [38].

– Как вам понравились Лондон и его жители? – спросила королева у советских гостей.

– До сих пор об англичанах я судил по романам Диккенса и Голсуорси, – ответил Гагарин. – Они всегда представлялись мне замкнутыми, невозмутимыми. А тут мы встретили людей с открытыми улыбками и горячими сердцами.

– Вы правы, – заметила Елизавета. – Форсайтов становится все меньше и меньше. Другие времена – другие нравы [49].

АЛЕКСАНДР СОЛДАТОВ:

Принц Филипп интересовался некоторыми техническими подробностями, в частности, вопросом о том, как обеспечивается устойчивость космического корабля [61].

АЛЕКСЕЙ ЛЕОНОВ: