Пассажир с детьми. Юрий Гагарин до и после 27 марта 1968 года

Девушка поняла, что Гагарин ее сразу выделил: старался о чем-нибудь попросить, остаться наедине в комнате, намекал на встречи. Но Аня не допускала и мысли о каких-то вольностях, к тому же у нее был парень. К первому космонавту обращалась на “вы”, а вот с глазу на глаз могла и пошутить: “Не мылься, бриться не будешь”. Как-то, не выдержав, сказала: “Юрий Алексеевич, что вам от меня надо? Вон сколько за вами девчат гоняется”. На что услышала: “Запомни, Аня, догоняют не того, кто стоит, а того, кто убегает” [5].

НИКОЛАЙ КАМАНИН:

Возвращались в “Форос” на двух автомобилях “ЗИМ” и автобусе. До Диорамы Гагарин ехал в машине вместе с Валентиной Ивановной, мной и Марией Михайловной. После осмотра Диорамы Гагарин, ничего нам не сказав, пересел в автобус. Это обидело Валентину Ивановну, было по меньшей мере бестактно. Проезжая в Золотой долине мимо ресторана, автобус остановился, из него вышли Гагарин, Масалов, Ахмеров и направились к ресторану. Желая предупредить злоупотребление спиртным, я также поднялся в ресторан. Быстро выпили по стакану вина и спустились к машинам. Я сказал Юре, что его зовет Валентина Ивановна. Гагарин подошел к машине и спросил: “Ну, что тебе нужно?” Валя настойчиво просила его сесть в машину и ехать вместе с нами. Гагарин отказался, а Валя не согласилась перейти по его просьбе в автобус. Тогда он сердито хлопнул дверью машины и пошел в автобус один. Валя заплакала, мне и Марии Михайловне было очень неудобно. На следующий день я сказал Гагарину: “Вчера мне в первый раз было стыдно за тебя, ты очень обидел Валю”. Юра признал свою вину и заверил меня, что он уже извинился перед Валей и больше ничего подобного не допустит [9].

Вообще поведение Гагарина мне не нравилось, особенно отношение к жене. По словам Анны Дмитриевны, жена Гагарина Валя, ревнуя мужа, следовала за ним по пятам. Он же, бывало, утром выйдет в коридор и, сделав вид, что направляется к морю, прячется за дверь. Валя вылетает следом и сразу к дежурной: “Где Юра?” Не получив ответа, бежит искать мужа на пляже. А он тем временем зубоскалит с медсестрами [4].

Как-то Гагарин вернулся на катере с экскурсии из Балаклавы. На вопрос сотрудницы А. П. Андриановой: “Вы уже приехали?” – Юрий ответил: “Не приехали, а пришли. Пехота!”

Иногда Гагарина и Титова привозили на танцы в санаторий. Как только к космонавтам начинали приставать желающие получить автограф, Юрий сразу приглашал танцевать свою Валентину. Титову только и оставалось отдуваться за двоих, а Юрию он говорил: “Хитренький ты!” [3].

НИКОЛАЙ КАМАНИН:

Герман зачастил в Ялту, возвращался поздно и изрядно выпившим. 26 сентября я обнаружил, что охранник Титова – Роберт Ахмеров – пьет, спаивает Германа и занимается сводничеством. Серьезно поговорил с Титовым и Гагариным, предупредил их, что они на скользком пути, объявил, что немедленно отправлю Ахмерова в Москву. Оба признали свои ошибки и очень просили не наказывать Ахмерова. Герман уверял меня, что во всем виноват только он сам. Я им поверил. Ахмеров сдержал слово и вел себя хорошо, но Масалов, Серяпин, Логинов и другие продолжали пьянки и плохо влияли на Гагарина и Титова [9].

Гагарин и Титов частенько исчезали, прятались, за что их “воспитывали” то Каманин, то директор санатория Чернявский. Смешно было даже представить, чтобы их нотации испугали героев космоса. Узнав, что на Байдарах есть ресторан, космонавты шутили: “Хорошо бы туда съездить”, но им запрещалось без разрешения покидать дачу [3].

НИКОЛАЙ КАМАНИН:

4 октября. За девять часов до назначенного отъезда из “Фороса” случилось происшествие, которое попортило очень много крови мне и многим другим людям, несущим ответственность за Гагарина. Это происшествие могло закончиться очень печально для Гагарина, меня и нашей страны. Юрий Гагарин был на волосок от нелепой и глупейшей смерти [9].

ЮРИЙ ГАГАРИН (“Дорога в космос”):

Стояла мягкая, золотая осень. Накануне съезда мы собрались лететь в Москву, приготовили вещи. Но тут со мной произошла маленькая неприятность – совершенно случайно я упал и довольно глубоко рассек левую бровь, ударившись об острый угол кирпича, которыми для красоты окантовывают на юге садовые дорожки. Глаз затек, бровь вспухла, и ехать с таким лицом в Москву было неудобно. Я сильно переживал и остался на несколько дней в Крыму, вручив свою судьбу докторам, которые довольно искусно заштопали рану [2].

– Откуда у вас шрам на лице? Из космоса мы вас встретили целым и невредимым.

– Бывает, – ответил космонавт. – Осенью я отдыхал на юге. Однажды, разыгравшись с дочуркой Галкой, я споткнулся. И чтобы Галка не ударилась, я успел поднять ее над головой, а сам налетел на острый крымский камень. Вот и оставила Земля свою отметину. Ничего, – продолжает Юрий Алексеевич, светясь своей по-прежнему открытой и теплой улыбкой. – Как говорится у нас, русских, до Галкиной свадьбы заживет. И не только до свадьбы, заживет до следующего полета в космос [9].