Пассажирка

Может, мама подменила картину после того, как написала подсказки… или запутывала следы на тот невероятный случай, если Айронвуд разгадает подсказки и сядет ей на хвост? В любом случае они были не в том городе и не в то время.

– Мы должны вернуться, – сказала девушка. – Мы кое-что упустили. Мы не должны быть здесь.

– Но ты говорила… – Николас нахмурился: – Ты уверена?

– Определенно, – кивнула Этта. – Мы можем вернуться к проходу в Ангкор?

– Можем попробовать.

Как они оба боялись, после «возмущения спокойствия» в Люксембургский парк вызвали полицию. У Этты тряслись поджилки от одной мысли, что об этом напишут в газетах… что есть свидетели, запись случившегося. До сих пор они держались так осторожно…

– Не думаю, что стоит волноваться, – сообщил Николас. – Полагаю… возможно, это должно было случиться.

Девушка подняла глаза, вздрогнув. Они шли самым краем сада, ограниченным внешним кольцом деревьев. Полицейская форма гармонировала с темными костюмами мужчин, сыплющими утверждениями и оценками, и контрастировала со вспышками ярких цветов – женщинами.

– В своем письме Вергилий упоминал встречу со мной – что Огастес видел Роуз в Париже. Возможно, это оно и было?

Возможно. Но ей эта мысль казалась слишком безумной, чтобы принять ее.

Она исключала ее свободную волю, создавая впечатление, что они с самого начала шли по предопределенному пути.

– Или, возможно, просто совпадение, – продолжил он.

К тому времени, как они его нашли, проход уже едва гудел, пульсируя в темнеющем воздухе. Николас заставил девушку немного подождать, пока бродил между деревьями, водя пистолетом, чтобы убедиться, что они одни. Когда они, наконец, шагнули через проход, сокрушительное давление показалось знакомым, как слишком тесные объятия, но не как удар по всем органам чувств сразу.

Выход выплюнул ее на полной скорости, и Этта заскользила по камню, размахивая руками, пытаясь затормозить. Собственный вес нес девушку вперед, и вот пальцы уже повисли над краем террасы, и ей пришлось сесть, чтобы не упасть лицом вниз.

– Этта, ты где?

Тьма, застилавшая глаза, оказалась не болезнью путешественника: просто небо было черным, словно уголь.

«Тот же день, – устало подумала девушка. – Другой часовой пояс».

Тяжелые тучи перекрыли лунный и звездный свет. В ответ вновь ожили все остальные чувства: она уловила сладковатый гнилостный запах джунглей, попеременно гниющих и цветущих, услышала звук дождевых капель, ударяющих о камни и листья, почувствовала, как Николас коснулся ее макушки, обшаривая темень вокруг.

– Молю Бога, что это ты, а не очередной тигр.

Этта рассмеялась. Словно в ответ облака расступились, и тонкий луч лунного света, скатившись вниз, заставил лужи светиться.

– Быстрее… где гармошка? – пробормотал Николас.

Мощно дунув, юноша поморщился, когда проход отозвался воплем.

Ее слух, и так обостренный, оказался просто сверхчувствительным, когда остальные чувства «ослепли»; она вспомнила, как Оскар, демонстрируя технику, просил ее закрыть глаза, чтобы всецело сосредоточиться на разнице тона или качестве звука.

Слои, которые она слышала раньше, теперь стало легче разделить, как части оркестра.

Вот. Она была права.

– Ты слышишь? – спросила она.

– Все, что я слышу, так это сатанинские молоты и адские боевые барабаны, спасибо, – ответил Николас.

Этта шикнула на него.

Он нетерпеливо заерзал.

– Не хочу тебя обидеть, но, возможно…

– Слушай, – велела Этта и начала подпевать низкому раскатистому ворчанию.

Внезапно все изменилось: Этта подлаживалась под звук, пока тот не стал резче, выше, резонируя с трелью, которую раньше его ухо не замечало.

– Значит, здесь есть еще один, – сказал он. – Но я едва его слышу…

Этта повернулась, пытаясь определить, откуда он доносится; камни отражали звук, скрывая его истинный источник.

Николас огляделся, как безумный, ища пульсацию воздуха, мерцание входа во второй проход.

Снова повернувшись к ней, он уже улыбался:

– Я знаю, где он.

– Не знаешь! – возразила Этта, становясь на цыпочки, чтобы найти самой.

– Полагаю, это записывается на мой счет, – заметил Николас, явно наслаждаясь ее возмущением.

– Ты ведешь счет? – спросила она.

– А ты нет?

Ладно, отлично.

– Я догадалась, как найти лондонский проход.

– Мы вместе нашли парижский, а старик вычислил местонахождение прохода в моем времени, – сказал он, – так что за них – никаких очков. Один-один, пиратка. Ничья.

Это… в конце концов звучало не так уж ужасно.

– Откуда такая уверенность? – поинтересовалась Этта.

– Может, у тебя слух, как у собаки, зато у меня – глаза ястреба, – сказал он, указывая на вершину Пхимеанакаса, храма через дорогу. Сотни крутых ступенек вели к парадному входу… и к дрожащему воздуху, искрящемуся, словно звездное небо. – Уверен, это и есть проход, который мы искали.

Дамаск 1599

16

Как считал Николас, чтобы пройти вратами времени и остаться на своих двоих, главное, шагать решительно и не сомневаться.