PASSIONARIUM

Северная Америка была заселена этносами относительно древними, вернувшимися в гомеостаз. Исключения же – ирокезы, незадолго до появления европейцев проникшие в область Великих озер с запада [см.: 1, с. 172][62], и атапаски в предгорьях Кордильер. Только эти последние были плодом взрыва этногенеза и участниками Великого переселения народов в Америке. Около XII в. часть атапасков оттеснила эскимосов в тундру, а другая распространилась на юг, в Аризону. Однако на юге им не удалось создать могучую державу, потому что просторы прерий недоступны для пеших охотников. Атапаски, как и их восточные соседи – команчи, ютились по берегам речных долин, где было мало пищи, и прирост населения остановился. Но как только испанские лошади, убегавшие в прерии и дичавшие, превратились в табуны мустангов, степные индейцы освоили коневодство; племена навахов и апачей прославились на весь мир.

Таблица 4

Фазы этногенеза в Западной Европе и Америке в VII–XVI вв.

Но было поздно. Скваттеры, трапперы и ковбои, потомки колонистов, успевших адаптироваться в Новом Свете, «задавили» индейцев числом и техникой. Вот еще пример оборванного этногенеза, но в отличие от южного варианта, процесс не возобновился. Испанцы не были расистами, и смешанные браки их не шокировали. Зато англосаксы, особенно женщины, бойкотировали «мужей скво» и изгоняли их из общества; а их мужья руководствовались правилом: «Хороший индеец – это мертвый индеец». Трагедия северных индейцев закончилась в 70-х годах XIX в. бойней, получившей название «индейской войны». После нее в США индейские этносы остались как реликты.

Возвращенная молодость

Испания невозбранно владела колониями в Южной Америке и Мексике, пока она казалась колонистам непобедимой. Но когда Наполеон арестовал в 1808 г. королевскую семью в Байонне, посадил на престол в Мадриде своего брата Жозефа и начал войну против испанцев, защищавших традиции и независимость своего отечества, колонии отложились. С 1810 по 1821–1822 гг. Испания пыталась усмирить повстанцев, но безуспешно. Поддерживали колониальный режим только некоторые индейские племена, да и то лишь потому, что ненавидели восставших креолов больше, чем далеких испанцев. Остановим внимание на Мексике, ибо здесь восстановление смещенного завоеванием процесса этногенеза прошло наиболее наглядно.

В XVI в. испанцы и индейцы быстро смешивались, и казалось, что в Мексике возникнет локальный вариант испанского этноса, но произошло обратное: к концу XVIII в. вместо двух этнических групп создались четыре, ненавидевшие друг друга. Полагают, что такое разделение – результат неудачного администрирования, но, по-видимому, причины лежат глубже – контакт произошел на суперэтническом уровне, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Высшим социальным слоем, сосредоточившим в своих руках все высшие должности и торговлю, были уроженцы Испании, имевшие кличку «гачупины» – люди со шпорами [164, с. 193]. Число их было небольшим, а отношение к ним – отрицательное. Но гачупины держали в своих руках армию и духовенство, что обеспечивало их привилегии достаточно надежно.

На одну социальную ступень ниже стояли креолы (около 1 млн человек), уроженцы Мексики, потомки конкистадоров, часто с примесью индейской крови. Это были богатые владельцы асьенд, на которых работали индейцы. Креолы жили в роскошной праздности, храня верность королю и церкви и ненавидя бюрократов-гачупинов.

Но к началу XIX в. среди креолов появились пассионарные особи, искавшие применения своим силам. Эти люди стали читать французскую литературу и обрели цель жизни, которая многих из них привела к жестокой смерти.

3 или 4 млн индейцев либо работали на асьендах как пеоны (батраки) или на рудниках, либо жили в своих деревнях под управлением касиков (вождей). В XVI в. их положение улучшилось, так как требования испанских чиновников не превышали требований ацтекских, да и детей в жертву Унцилопотчли отдавать было не надо. Но в XVII–XVIII вв. землевладельцы-креолы стали посягать на земли индейских племен, а продажные чиновники-гачупины защищали их плохо [164, с. 102–103].

Монахи обратили многих индейцев в католицизм, но обращение было настолько поверхностным, что индейцы сохранили свои обычаи и своих идолов. Однако в школах индейские дети показывали способности выше, чем испанцы, и случалось так, что потомки ацтеков, став учителями, обучали потомков конкистадоров латыни и католическому богословию [там же, с. 97].