Пассионарная Россия

Историческим фоном сатиры являются 60-е-начало 70-х гг. XIX в. В общественной жизни страны это был период кризиса власти, а отсюда – правительственного либерализма и, как реакция на непрекращающийся, несмотря на либеральные мероприятия верхов, натиск революционно-демократического движения, переход к «твёрдому курсу» и, стало быть, очередной раз – к реакции. Сколько раз «проходила» это Россия! И к любому периоду в ее истории приложима сатирическая модель Щедрина, разумеется, с поправкой на время и иные реалии… Что касается «многопартийной системы» в губернии, которой управляет «либеральствующий помпадур» Митенька Козелков, то тут наступает приятное узнавание у просвещенных россиян как начала, так и конца XIX в., не говоря уже о современниках писателя. В другие эпохи истории государства Российского узнавались нравы, характерные для правления реакционного «помпадура борьбы» Феденьки Кротикова. Жизненным материалом снабдил писателя его опыт работы в Рязани, Пензе, Туле, Твери. А уж от таланта зависело создать не литературную иллюстрацию к истории России, а страшное зеркало на все времена…

«Салтыков-Щедрин показывает, – пишут С. А. Макашина и Т. Е. Сумарокова, – что происшедшая смена старых, «недостаточно глянцевитых помпадуров» николаевского режима «помпадурами» «более щегольской работы», специально приспособленными к новому курсу, на который вынуждено было вступить правительство Александра II, ни в малейшей мере не затронула самих основ существующего режима, как режима деспотического».

Сегодня, сравнивая эпохи правления различных государей из дома Романовых, мы находим в деятельности администрации Александра II немало положительного, отмечая искренность его попыток реформирования и демократизации российской жизни сверху. Однако приходится для этого делать над собой определенные усилия, ибо официальная советская историография приучала нас к одноцветному восприятию любых, самых демократичных реформ самодержавия. Конечно же, они были, с одной стороны, «половинчаты», редкие из них доводились «до конца», а с другой – какие реформы в России были неуязвимы для критики? Об этом не задумывались, и мы, подобно авторам названной выше статьи, вплоть до последнего времени нередко обращались к Салтыкову-Щедрину за аргументами для критики «кризиса верхов», утверждая, что писатель срывал «все либеральные маски, в которые рядились царизм и его слуги», забывая, что сатирик писал не столько о прошлом, сколько о будущем…

«Помпадуры и помпадурши» представляют собой цикл самостоятельных рассказов. В то же время это своеобразный сатирический «роман в новеллах», имеющий композиционную цельность (это отмечал еще А. С. Пушкин) и объединяющий пять групп рассказов. Не вдаваясь в анализ каждого, отметим отражение в них истории своего времени.

Темой рассказов первой группы служит отъезд и проводы старого губернатора, назначенного еще при «прежнем главноначальствующем» (то есть при императоре Николае I). Уже первые рассказы цикла содержат в себе замечательные обобщения черт идиотизма, присущего российской командно-административной системе. Ряд «помпадурских изречений» тут же стали политическими пословицами, дожившими до наших дней (например, «обыватель всегда в чем-нибудь виноват»).

Тематика рассказов второго цикла – приезд нового губернатора, дворянские выборы, либеральное пустозвонство губернатора. Митенька Козелков – тип нового, послереформенного губернатора, «молодого бюрократа», беспардонного болтуна. Тип совершенно замечательный и легко сегодня узнаваемый. В те же годы «преданное фрондерство» Митеньки «прочитывалось с листа». И чтоб все по-старому сохранить и одновременно – все реформировать, и чтоб во всем полнейшая революция – и в правах, и в торговле, но – при сохранении прежних идеалов и принципов. Однако наступали уже «новые времена», не требующие либеральной маскировки. И появляются новые герои (по прототипам – реакционные деятели администрации Александра II 60-х гг. XIX в.). Рисуя их портреты, сатирик все чаще использует фантастические, гиперболические, гротескные краски, заставляющие вспомнить монстров из города Глупова. Цикл также породил массу «помпадурских афоризмов», таких, как этот: «Закон пущай в шкафу стоит, а ты напирай». И напирали, особенно после 1866 г, после выстрела Каракозова в Александра II. Выстрел сей, исторически бессмысленный, противоречивший и законам человеческой гуманности, и христианским заповедям, был еще и «не в ту сторону». Ибо мог повредить лишь человека, в сравнении с его окружением, совестливого и думающего, стремящегося усовершенствовать и обустроить Отечество. «Помпадуров» же он не только не остановил, но и – напугав, озлобил, вызвал волну бессмысленных и жестоких репрессий. Современники писателя, читая, например, рассказ о таком помпадуре-карателе «Он», связывали его героя с одной из зловещих фигур тогдашней администрации – M. Н. Муравьевым («Вешателем»).