Пассовочка. Турне московского «Динамо» по Британии, 1945

Но когда дело дошло до пункта 6, Маннинг проявил меньше понимания. «У меня нет сомнений, что это странное требование, как и остальные, будет принято, – начал он вполне ошибочно, – но не удивлюсь, что когда русские увидят английских судей в работе, то будут рады оставить на усмотрение “Ланкастер Гейт”[6] назначение арбитров на важнейший первый матч, которым предполагается открыть их турне». Как спорить с такой спесью? В конце турне эта точка зрения всё еще находила отклик в сердцах тех, кто полагал, что честь Британии несправедливо пострадала. Джеральд Уолтер в News Chronicle признавая через силу, что превосходство Англии в мировом спорте осталось в прошлом, отказался соглашаться с теми, «кто не признает превосходства нашего честного спортивного духа в самом высоком значении этого слова… самая мысль, что английский арбитр может намеренно засудить команду из другой страны, попросту нелепа… Когда наши команды едут за границу, они без возражений принимают арбитраж и любые решения официальных лиц принимающей страны… и русским следовало поступать так же».

Принятие ФА этого пункта и итоговое решение отдать судейство матча против «Арсенала» Николаю Латышеву будет не только важным само по себе, но и окажется поучительным по его итогам, так как приведет к выявлению различий в интерпретации правил, существующих у двух разных футбольных культур. Тех различий, которые в первых двух матчах молчаливо не замечались представителями обеих сторон. Они, правда, обсуждались ранее в «Ланкастер Гейт», но без каких-либо осязаемых результатов, и сам обмен мнениями напоминал спарринг-бой двух слепых боксеров.

В Кройдоне динамовцы заявили, что готовы играть по британским правилам, поэтому книжки ФА с правилами были переведены на русский язык, чтобы игроки и официальные лица могли понять, в чем же разница. Но уловить ее оказалось трудно – от культуры к культуре меняются только трактовки, но не сами правила. Русские знали, что британские голкиперы чувствовали себя гораздо менее защищенными, чем их стражи ворот – в 1945 году в Британии всё еще разрешалось атаковать вратарей и выбивать у них мяч из рук. Кроме того, силовую борьбу плечо в плечо в Великобритании позволялось вести с гораздо большей свободой, чем в какой-либо другой стране. Хозяева, привыкшие считать свое видение правил футбола правильным «по определению» – кто, в конце концов, выдумал эту игру? – рассматривали неспортивное поведение (блокировка, захват за футболки) нарушением более нетерпимым, чем прямолинейную брутальность. Здесь было много простора для последующих конфликтов, но теоретически конкретику предугадать было невозможно, и она оставлялась на усмотрение арбитров, которых еще предстояло определить.

Пункт 8 из русского списка – чтобы составы команд набирались из списка игроков, который должен быть представлен заранее – в итоге более прочих испортит крови соперникам, но на этапе обсуждения ФА его приняла. Пункт 9 просто означал, что денежные сборы от матча распределяются по обычному принципу кубковых стыков: после вычета арендной платы за стадион и налога на зрелища оставшаяся сумма делится поровну между командами. Динамовская доля поступает на счет ФА, из которой оплачиваются расходы на турне, остаток возвращается гостям, которые его отдают на благотворительность по собственному усмотрению. Выбор гостями Сталинградского Фонда оказался не только сам по себе очень точным по смыслу, но и лишний раз напомнил британской общественности о советском вкладе в победу над Германией.

Последние пять пунктов не казались спорными, но, как выяснилось, лишь в теории. Проблемы появились, когда дело дошло до применения на практике соглашений, принятых в условиях подавляемого раздражения, которое нависало темным облаком над первыми днями турне. Каждая сторона полагала, что она пошла на слишком большие уступки. Англичанам в принципе не могло нравиться, что какие-то иностранцы указывают им на то, как обращаться с игрой, которую они, англичане, изобрели. Особенно было неприятно, что в остальное время русские держали себя отстраненно-сдержанно. Динамовцы же, которых бросили в казармы и которым сказали, что по субботам они играть не будут, считали, что приняли их далеко не по-королевски, что подпитывало изначальное чувство подозрительности не без примеси паранойи, с которым они прибыли в Англию.