Пасть

Или не подросли? Воспользовались-таки щипцами-челюстями, имитирующими укус хищника? А за вполне разумную сумму Колыванова можно было и не убивать – упечь в дурдом по подложным документам. Ширять ежедневно «дурью» – и не вспомнит, кто такой и как зовут. Схема сложнее, но – не убийство, статья другая…

Хотя – и без того два трупа. Но от убитых Саши и Горянина ниточку к менеджерам «Ориона» протянуть куда сложнее… Громоздко, конечно, и надуманно… Но не больше, чем рыскающий по полям и лесам оборотень…

Ладно, так или иначе, пора разобраться с этими любителями чужих кусков пирога.

Знающие люди говорят, что в любой глыбе горного хрусталя есть точка, в которой пересекаются все линии напряжения, проходящие через гигантский кристалл. И если найти такую точку и легонько по ней стукнуть – кажущаяся несокрушимой глыбища взорвется ливнем рассыпающихся осколков.

В «Орионе» такой точкой был, без сомнения, Сережа Метцель, ходячая неуверенность – менеджер, сидевший на самом бесперспективном и незначительном направлении. Времени для вдумчивой разработки не было, и Граев решил применить простой и эффективный прием под названием «экстренное потрошение». В достаточно мягком, впрочем, варианте.

Подойдя на улице к возвращавшемуся с работы Метцелю, он безапелляционно взял того за рукав и повлек в находящееся неподалеку кафе «Трюм». Несмотря на вечерний час, здесь было пустынно – высокие цены на спиртное отпугивали любителей вечернего общения за стаканом дешевого алкоголя.

«Трюм» был разделен на какое-то подобие отсеков дощатыми стенками, имитирующими мореное дерево. Граев молча уселся в самом дальнем и, ожидая, пока официантка принесет два заказанных стакана с пивом, тяжело смотрел на Сережу крайне неприязненным взглядом. Метцель, малокровное дитя Интернета, нервничал, ерзал по деревянному сиденью. Когда его напряжение достигло высшей точки, Граев внезапно рявкнул:

– Колись, сука!

– А-а-а… э-э-э… – Ничего более членораздельного сжавшийся Сережа не смог из себя выдавить.

– Колись, говорю! Все, кончились ваши игры. Я только что из ОБЭПа. Знаешь, что это такое? Молодец, начитанный… Пойдешь на нары – будешь романы зекам рассказывать. Длинные. Как Шахерезада в гареме. Но у нее один муж был, а у тебя будет – вся камера.

Онемевший менеджер производил головой странные манипуляции – и кивал, и мотал ею одновременно. Граев расценил это как нежелание менять гетеросексуальную жизнь с молодой женой на роль камерного петуха. И как готовность к диалогу.

– У тебя есть два варианта дальнейшей жизни: или ты изливаешь все досуха, до донышка, или…

Граев стиснул в громадной левой ладони жалобно хрустнувший стакан – брезгливо стряхнул с руки осколки и хищно, постаравшись сделать самое зверское лицо, слизнул выступившую из пореза ярко-алую каплю крови. Потрясенный Сережа смотрел на него взглядом кролика, над клеткой которого склонился хозяин, выбирающий жертву для воскресного супа. Быстро клиент созрел, брезгливо подумал Граев, доставая диктофон.

– Я… не-е-е… – К Метцелю вернулось подобие голоса.

– Знаешь, знаешь. Все излагай – и про себя, и про других. Нельзя сидеть в одной комнате, друг против друга, и ничего не видеть и не слышать… – Теперь голос Граева звучал гораздо мягче.

Подошедшая на звук разбитого стакана официантка уже разинула было рот для чего-то немелодичного, но, увидев протягиваемую ей пятидолларовую купюру, поперхнулась, пропела: «К счастью, к счастью…» и радостно удалилась за тряпкой, готовая позволить Граеву переколотить на таких условиях все наличествующие в «Трюме» запасы посуды.

Взгляд Сережи за время этой короткой паузы обрел некую осмысленность. Теперь надо показать ему пряник и потрошить – быстро, не оставляя времени на сочинение сколько-нибудь правдоподобной лжи.

– Если изложишь все и до конца – останешся на работе в «Орионе». И деньги, что в норку свою натаскал, тебе оставят – не мог ты по мелкости своей украсть много. Но советую напрячь память. Не дай бог ты о чем-то позабудешь, а другие вспомнят… Излагай.

И Граев включил диктофон.

Через час исповедь закончилась. Насчет Сережи Граев оказался прав – фантазии его хватало лишь на мелкие и бездарные по исполнению присвоения хозяйских денег. С другими все обстояло гораздо серьезнее…

Но самое главное, как понял сейчас Граев, назревавший в фирме дворцовый переворот был невозможен без прикрытия. Прикрытия со стороны людей, призванных оберегать фирму от всякого рода внешних неурядиц. Или по меньшей мере без их молчаливого согласия.

– Ну ладно, – сказал Граев. – Знаешь ты мало, но что я тебе обещал – выполню. Только придется отработать. Изобразить кое-что на публику. С утра на работу не выходи, встречаемся здесь же, в половине одиннадцатого. Тогда и скажу, что надо сделать. И еще: придешь домой – возьми телефон и выключи из розетки. Потому что если тебе придет в голову кому-нибудь позвонить, это будет самая неудачная идея в твоей жизни…