Past simple

Глава 1

– Скотина – это редкая порода мудаков, которые почему-то называют себя мужиками, – верещала Лика, швыряя в стену все, что попадало под руку.

Я стояла в дверном проеме, изредка уворачиваясь от плюшевых снарядов, брошенных рукой подруги. Лика всегда была такая. Немного истеричка, с завышенным чувством собственной важности, никогда не упускающая возможности устроить публичную порку смертному, обидевшему диву.

– Нет, ты представляешь? – вопила она, метая очередной снаряд-книгу. – Я перед ним и так, и так, и на козе хромой, и на корове лысой… Мини-юбки, каблуки, декольте до пупка… А он?

– А он? – переспросила я, слыша сдавленный всхлип подруги.

– А он повелся на мымру эту! – пронзительно заверещала Лика, схватив в руки фарфоровую статуэтку. – На мышь эту плешивую! На… На… На обезьяну красножопую!!!

Я неосторожно хрюкнула в кулак, пытаясь сдержать смех. Когда подруга выходила из себя, в ход шли самые разнообразные эпитеты. Порой, мне даже становилось страшно, ведь я искренне не понимала, откуда берутся такие сравнения.

– И чё ты ржешь, свинья неблагодарная? – всхлипнула Лика еще раз, после чего в ее синих глазах зажегся огонь.

Ясно-понятно! Виновник найден. Сейчас из меня быстренько состряпают козу отпущения и обвинят во всех смертных грехах.

– Прости, я приболела немного… Кхе-кхе, – попыталась я исправить свое шаткое положение. Все же, пожить еще хотелось. Хотя бы чуть…

Подруга как-то странно дернулась, после чего картинно рухнула на диван и закатила глаза.

– Я просто не понимаю, как Глеб мог связаться с этой мымрой из бухгалтерии. Волосы свисают, как тряпки ссаные. Ноги колесом, будто она из своего мухосранска на ядре прилетела. А еще она ногти грызет, прикинь? – уже спокойно выдала Лика. – Что он в ней нашел?

Я осторожно перешагнула через порог и подошла к дивану. Кризис миновал, теперь можно не опасаться за свою драгоценную шкуру. Лика цепко ухватила меня за руку и притянула к себе.

И так всегда. Стоит подруге выпустить пар, как ей требуются обнимашки верной жилетки, которой я и являюсь. Я погладила ее по роскошным темным волосам и вздохнула.

Ликуська моя относится к той редкой породе однолюбов, которые в упор не хотят замечать никого, кроме своего обожэ. Причем цель себе выбирают зачастую недостижимую, чтобы получить лишний повод пострадать и порыдать, проклиная все на свете. Этакие короли и королевы драмы.

– Может, все не так критично, как ты успела себе придумать? – тихо говорю я, продолжая гладить подругу по голове.

– Он держал ее за руку, – горестно вздохнула Ликуська. – За ее куриную страшную лапку. И смотрел на нее так нежно-нежно…

Еще один всхлип, после чего плотину слез наконец-то прорвало и Лика расплакалась. Слушая ее подвывания, я мысленно пыталась подсчитать, какой вечер у нас проходит вот в такой вот напряженной обстановке. Мне это не удавалось, отчего я начинала злиться. Нет, не на подругу, а на саму себя, за то, что позволила превратить себя в жилетку.

– Ну все, все, – тихо сказала я. – Успокойся, моя хорошая. А хочешь, я тебе чай заварю?

– Ниевояеоюююю – провыла Лика, глубже зарываясь носом мне в коленки.

– Ну хватит уже, слышишь? Хватит, – чуть строже сказала я, пытаясь приподнять подругу. – Ты же знаешь, что у меня сердце за тебя болит. А когда ты в таком состоянии, я сама начинаю впадать в уныние.

Ликуська замотала головой, но выть стала потише.

– Хотела бы я глянуть на твоего Глеба и эту мымру, – неосторожно ляпнула я, о чем тут же пожалела.

Подруга подняла на меня глаза, полные боли, тоски, слез и внимательно посмотрела.

– Так я покажу, – тихо сказала она, шмыгая носом. – Вот завтра тебя возьму и покажу! У нас намечен бал благотворительный в одном из пансионатов. Помимо всяких шишек приглашены и сотрудники. У меня пригласительный на двоих. Целые выходные с обширной программой развлечений, что скажешь?

– Ой! Нет! Вот давай без меня, ок? Знаешь же, что я ненавижу подобные мероприятия, – поморщилась я, в уме перебирая весомые аргументы для отказа.

– Танька, ну пожалуйста! Ну не бросай меня одну там, – зашептала Лика. – Ты же знаешь, что я хряпну пару коктейлей и вцеплюсь в патлы этой козе драной, – она отстранилась от меня и, обхватив руками плечи, принялась раскачиваться взад-вперед. – А мне нельзя. Нет, нельзя. Меня потом Глебушка уволит. И я не смогу видеть его по утрам. И проводить с ним целый день. Ты понимаешь? Мне тогда конец! Я жить без него не смогу, дурында ты… Танечка!

Я молча встала с дивана и отправилась на кухню. За водой. Плесну в лицо истеричке, может немного полегче станет. Когда я вернулась в комнату, там вовсю кипела работа. Ликуська выворачивала все из шкафов, что-то бормоча себе под нос.

– Это не то… Это тоже… – платья и деловые костюмы, летели на диван со скоростью света. – Это еще может быть, но… нет, не то. Все не то! Все не то, понимаешь, Танька?

Я застыла в дверном проеме, понимая, что Лика готовится на второй заход. Черт! Сейчас в ход пойдут книги и диски. И все остальное, чудом пережившее первую волну истерики.