Past simple

Лика меня толкнула в бок. Я посмотрела на подругу, на ее округлившиеся глаза и безошибочно прочитала мысли. Судя по всему, Вадим имел ввиду, что убийство этой несчастной, и его жены – дело рук одного человека.

Глава 8

Подъехав к главному корпусу базы, я поежилась. Вокруг стояли автомобили с мигалками, туда-сюда сновали полицейские с планшетками, к которым были прикреплены листы бумаги. Неподалеку стоял темный фургон с надписью «специальный».

– Катафалк? – передернулась Лика, глядя туда же, куда и я.

– Судя по всему, – кивнула, глядя, как люди в халатах катят к нему носилки. – Надо подойти, посмотреть. Вдруг, это действительно Инга.

– Я туда не пойду, – замотала головой подруга. – Ты уж прости, но я ссыкуха. Трупов боюсь до одури.

– Живых бояться надо, от них вреда больше, – встрял в наш разговор Вадим.

– Я пойду, – решительно сказала я. – Если меня подпустят.

– Уверена? – переспросил Вадим.

Я кивнула. Мужчина подозвал полицейского, судя по всему, старого знакомого и отвел немного в сторону. Некоторое время они о чем-то перешептывались, после чего Вадим вернулся ко мне и, взяв меня за руку, повел к носилкам. Чуть впереди вышагивал его друг. Санитары замерли на месте у задних дверей фургона.

– Откройте, девушка может опознать труп, – кивнул опер санитарам, и те послушно расстегнули черный полиэтиленовый мешок. – Татьяна, прошу вас.

Я приблизилась, ожидая увидеть все, что угодно, кроме того, что увидела. Белые волосы выглядели неопрятно, больше напоминали тряпку. В них были запутавшиеся веточки и листики, словно девушку перед этим хорошенько проволокли по земле. Но ужаснее всего выглядело лицо. Вернее, вместо него была одна сплошная кровавая рана. Вцепившись в руку Вадима, я отшатнулась, сдерживая рвотные потуги.

– Ну? Что вы можете сказать? – улыбнулся полицейский, с издевкой глядя на меня.

– Вы в своем уме? – взбесился Вадим. – О таком предупреждать надо!

– Но вы же сказали, что может опознать… – улыбка сползла с лица опера.

– Я тебе сейчас морду в фарш превращу, а потом посмотрим, как тебя родные опознавать будут, – Вадим подался вперед, но я крепче сжала его руку.

– Не надо, – просипела я. – Отведи меня куда-нибудь, где я могу умыться, – видя, что мужчина продолжает кипеть, я с нажимом добавила: – Быстрее, не то меня стошнит прямо на вас.

– Потом поговорим, – процедил Вадим полицейскому и уверенно повел меня в главный корпус. – Все, тише-тише. Забудь, как страшный сон.

Взяв ключ-карту от ближайшего номера, Вадим завел меня и закрыл дверь. Я сразу же направилась в туалет. Тошнота не отступала, наоборот, подкатывала еще сильнее. И мое воображение здесь играло не самую последнюю роль, то и дело возвращая в памяти ужасную картинку.

Из туалета я вышла спустя минут двадцать. Умывшись, я еще долго стояла, держа руки под ледяной водой. Приходила в себя. И ловила себя же на мысли, что той бедной девушке не повезло.

Сердце неприятно кольнуло. Воспоминания нахлынули, захлестнули волной.

– Я просто хочу, чтобы она сдохла, – пьяно шептала я в трубку телефона Лике. – Таким мразям на земле нет места. Вчера она изображала верную, преданную подругу. А сегодня забрала у меня то, без чего я не могу дышать!

– Можешь, Таньк, все ты можешь, – вздыхала Лика, видимо проклиная мои ночные звонки и меня вместе с ними. – Подожди немного, потерпи. Все пройдет, и это тоже. Вот увидишь, совсем скоро ты найдешь в себе силы двигаться дальше.

– Не-хо-чу, – отрывисто пробормотала я. – Ничего не хочу. Хочу в темный уголок лет на пять, и пролежать там в гордом одиночестве. Чтобы никто не трогал, никто не дергал. Чтобы все забыли обо мне.

– Давай я приеду? Серьезно, Тань, вдвоем легче будет, – принялась уговаривать меня Лика.

– Нет, я же говорила тебе уже. Это сейчас я могу рассказать тебе о том, что на душе. А когда ты будешь рядом, я надену маску и буду улыбаться деревянными губами, лишь бы не увидеть жалость в твоих глазах. Ненавижу жалость. Ненавижу, когда меня жалеют!