Pasta per amore, или Макароны для Любы

Я с силой ударяю грушу, стоящую в углу комнаты и «скучающую» уже больше месяца. Хотелось бы адресовать этот хук Чацкому, хотя мы с ним за все пять лет нашей дружбы никогда не объяснялись при помощи кулаков. Сейчас же я чувствую себя баскетбольным мячом, который был ценен только во время игры, а когда прозвучал финальный свисток, то ни один из игроков даже не задумается, где он.

Злость и негодование вскипают во мне. Хочется высказать это всё Чацкому, но я понимаю, что ему просто плевать на все мои претензии — у него своя жизнь, в которой мне больше нет места. А раз так — то и звонить и оправдываться за него ни перед какой Никой я не буду. Сам пусть решает свои проблемы, раз мои его не интересуют.

Подстегиваемый каким-то внутренним зверем, разбуженным Чацким, я хватаю телефон и, сделав всего пару звонков, нахожу номер одного паренька, первокурсника, который как-то после одного из наших выступлений просился в группу гитаристом. Я тогда отказал ему сразу, даже не прослушав, и думал, что забыл о том случае. Однако, правду говорят мозгоправы, в экстренных ситуациях мозг мобилизуется и выдаёт самые неожиданные решения. Так и случилось в этот раз — спустя пару часов, за которые Юрец (так зовут нашего нового гитариста) успел приехать в студию, а я прослушать его способности, мы обрели одно недостающее звено в нашем коллективе. Осталось теперь найти солиста…

Здесь всё выходило не так легко и радужно. Сначала я обзвонил тех, кого уже слышал, и считал, что их голос и манера исполнения нам подойдёт. Увы, все трое кандидатов самоустранились по разным причинам. Один, подобно нашему Чацкому, уехал за большой деньгой в столицу, работает с ночи до ночи в каком-то офисе на окраине, получает свои две сотни, и считает, что открыл Эльдорадо. Другая — девчонка из строительного института — совсем умом поехала. Была крутая рокерша с мощным вторым сопрано, а стала священной коровой: ударилась в какой-то кришнизм… кришнаитизм… идиотизм, одним словом. Ходит босиком, ест траву и мычит. Ну а третий устроился ещё хуже: женился. Сидит теперь круглосуточно вокруг своей благоверной, которая из-за огромного пуза встать не может, и потому новоиспеченный муженёк ежесекундно выполняет все её прихоти. Лучше уж траву жевать, ей-богу.

Созвонившись с Пулей и нашим клавишником, мы приняли решение объявить кастинг. Это дело оказалось вовсе непростым: нужно было составить текст объявления, взять разрешение ректора, распечатать и развесить листовки по всем корпусам. И если последнее взяли на себя Пуля с Димасом, то все остальное предстояло сделать мне.

Почти весь день я провозился с этой проблемой, и, надо признать, несмотря на возникающие по ходу трудности, мне нравилось их решать. Появился какой-то неведомой мне ранее азарт. Действительно, раньше-то такими вопросами занимался Чацкий, и лишь с его скоропалительным отъездом я смог ощутить себя в новой для себя роли — организатора, или, как сейчас модно говорить, продюсера группы.

Вспоминал ли я о Любе за всеми делами? Вспоминал. Но нечасто. Да что там Люба! Я даже пообедать забыл! Вспомнил, что последний раз принимал пищу за завтраком с родителями, когда вернулся домой в восемь вечера. Звонить ей не стал, был вымотан этим днём, да и сразу после позднего ужина вырубился, едва успев принять душ.

На следующий день решил прямо с утра позвонить Любе, но снова круговерть подготовки к фестивалю закрутила меня, едва я открыл глаза. Несколько раз порывался ей позвонить или написать, но всякий раз отвлекался на очередной звонок или пришедшеее сообщение.

В одиннадцать мы назначили прослушивание на роль солиста группы. Подвальное помещение в одном из неосновных корпусов универа стало нашим местом сбора три года назад, когда Чацкий выбил у ректора разрешение его занять. С тех пор там немногое изменилось. Тот же старый диван, пожертвованный из дома ректора или кого-то из его родственников, несколько стульев, честно стыренных нашими слушателями из ближайших аудиторий, пустующих во время вечерних репетиций, и обычная парта, заваленная всяким хламом, вперемежку с чашками с засохшим кофе, которые отмываются только непосредственно перед тем, когда кто-то собирается из них выпить.

— Как тебе Мальвина? — спрашивает Пуля, практически сразу, как только я появляюсь на пороге нашей студии.

— Какая Мальвина? — непонимающе обвожу глазами помещение, но кроме Сани тут пока никого нет.

— Та девчонка с синими волосами, что вчера Цоя пела. Мне кажется, она бы нам подошла.

— Да, она неплохо исполнила, но в нескольких местах налажала, — девушка эффектная, но по мне, пусть она хоть с белой стеной сливается — главное, чтобы пела нормально, а та «Мальвина», как назвал её Пуля, сфальшивила довольно серьёзно, поэтому я сразу списал её со счетов ещё вчера. — Давай выводы сделаем после сегодняшнего прослушивания. Леголас будет, не знаешь?

Димка Леголас — наш клавишник, своё прозвище получил за сходство с одним из героев «Властелина колец». Парень редко бывает с нами в компаниях, но в том, что касается группы, участвует наравне со всеми.