Pasta per amore, или Макароны для Любы

Да, после всего, что произошло сегодня, она МОЯ. Я совершенно проникаюсь этой мыслью и кайфую до дрожи во всём теле, вспоминая мгновения нашей близости. Захотелось позвонить Любе, но вспомнилась утренняя неловкость. Откуда она взялась? Я начинаю копаться в своих ощущениях, и очень быстро нахожу причину своего поведения. Конечно же, самым важным было то, что я стал у Любы первым. Никогда раньше не задумывался особо над этим, а сейчас как-то трепетно смаковал этот факт. Было вдвойне неловко еще и от того, что я знал о принципах Любочки. Она сказала мне о них почти сразу, и я поначалу совсем не расстроился, ведь изначально спать с дочкой декана в мои планы не входило, но скоро всё начало стремительно меняться. Спустя несколько дней страстных поцелуев я понял, что попал в ловушку.

Мой «психоанализ» прерывает звонок мобильного, который я всё это время держал в руках, чтобы позвонить Любе.

— Здорово, Марио, — в трубке слышится писклявый голос Пули, нашего басиста. — Ты знал, что Чацкий сегодня в Москву едет?

Вообще-то парня зовут Саня, а Пуля — это его прозвище. И сказал он не так культурно, ибо у Пули в лексиконе большинство слов имеют матерные аналоги. Он иногда может общаться на вполне литературном языке, но сейчас он находится в очень возбужденном и не самом позитивном настроении, поэтому если бы я приводил его речь дословно, в ней без мата звучало бы только слово «Москва». Поэтому в дальнейшем буду переводить для вас содержание сказанного Пулей.

— Ну и что с того? — мой мозг еще не переключился с мыслей о Любе.

— Ты что, правда, не понимаешь? Его туда работать пригласили, и этот нехороший человек оставляет группу без солиста и гитариста.

Ясно-понятно теперь, почему Пуля так разозлился. Наша институтская группа «Грибоедофф» была создана три года назад, когда мы с Димкой Петровым учились на втором курсе. Именно он стал солистом, гитаристом, идейным вдохновителем и всем остальным. Димка выбил у ректора новые микрофоны и синтезатор, нашел спонсоров, кто согласился подарить вузу барабанную установку, выцепил парней, кто смог из всего этого извлекать удобоваримые звуки, и… получил за всё это своё прозвище — Чацкий, — как самый умный, деятельный, да и вообще — главный герой Грибоедовского Горе от ума'.

А теперь он уходит из группы. Признаться, меня эта новость тоже не радует, но я понимаю, что надо быть дураком, чтобы отказаться от такого предложения, которое сделали Чацкому. Такой шанс выпадает раз в жизни и пропустить его нельзя.

— Пуля, выдыхай, — говорю, успокаивая сразу нас двоих. — Димон давно перерос уровень провинциальной музыкальной группы. Ему нужно строить карьеру, и я его хорошо понимаю.

— И что мы будем делать на форуме в Ялте? Ты будешь на двух гитарах играть? Да и вообще, где нам солиста найти за такое короткое время?

Ёж-пубертат! Форум! За подготовкой проекта, встречами с Любой, я совершенно забыл об этом мероприятии…

— Что-нибудь придумаем.

Саня что-то еще продолжает выкрикивать в трубку, но я прекращаю его истерику одним касанием экрана. Мозг отказывается искать ответы на вопросы, заданные Пулей, и вообще думать о каких бы то ни было проблемах, не связанных с Любой. Всё, что произошло между нами несколько часов назад, было словно счастливый сон, который мне не хочется прерывать.

Я беру телефон, чтобы набрать номер Любы, но он снова разрывается входящим. Чацкий.

— Слушаю, — обычно я приветствую друга более доброжелательно, но после звонка Пули внутри какое-то смятение.

— Марио, нужна твоя помощь, — Чацкий начинает резко и бескомпромиссно, это совсем не вопрос, а очередной приказ. Раньше я спокойно бы отреагировал на такой тон, ведь именно Чацкий занимался организацией репетиций и выступлений группы, будучи её лидером. А теперь всё поменялось — он не имеет к группе никакого отношения, но продолжает приказывать. Всё внутри меня бунтует, но я всё-таки молчу, чтобы услышать суть его звонка. — Позвони Нике, она сейчас не в сети, а у меня поезд через пять минут. Она не знает, что я еду в Москву. Сообщи ей и скажи, что я позвоню, как только будет такая возможность.

— Ты не будешь с нами на форуме, так ведь? — я не дурак, и прекрасно понимаю, что с двухмесячной стажировки в крупном столичном аналитическом издании никто его не отпустит на целый месяц петь песни на молодёжном форуме, но мне хочется от друга услышать какие-то слова оправдания, что он уезжает, оставляя нас с горой проблем. Ясное дело, что мы не маленькие и всё решим, но хотя бы сказать мне об этом, думаю, следовало бы.

— Какой нахр@н форум⁉ — раздраженно выкрикивает в трубку. — Марио, я тебя прошу Нике сказать о моём отъезде. Предупреди, чтобы она не волновалась, чтобы не подумала, что я бросил её. Всё, не могу больше говорить, пока.

Он бросает трубку, а я стою — обтекаю. Хорош друг: «нахр@н форум»? Главное — чтобы Ника не волновалась? Получается, мы все ему нахр@н не нужны теперь? Ему плевать на наши проблемы, волнует только состояние Ники. Она не должна подумать, что её бросили. Друзей, группу бросать можно. Нахр@н они вообще нужны!