Пастух

Маркус молил Господа, надеясь, что тот лишил ее сознания после первых же ран, однако понимал, что преступник, подобный Акерману, умел принимать меры против шока, заставляя жертв дольше мучиться в агонии. Но все же в какой-то момент, как нетрудно было догадаться, она истекла кровью и умерла.

Он хотел отвернуться, но не мог перестать мыслить как бывший полицейский. Ему бросились в глаза приметы начавшегося разложения. На теле появились признаки отечности, а глаза подернулись молочного оттенка пленкой. Мухи густо облепили труп. Он также отметил про себя что-то странное в расположении рук и в крови, но не мог сконцентрироваться. Эмоции брали верх над разумом.

Маркус представил себе последние мгновения ее жизни. Он видел ее, кричавшую от боли, какую никто не смог бы вынести. Видел палача, улыбавшегося так же самодовольно, как художник или скульптор, закончивший прекрасное, высокодуховное произведение.

Холодные мертвые глаза жертвы были широко открыты от невыразимого ужаса. Они словно что-то кричали ему. Молили о помощи. Я мог бы помочь ей… Мог бы спасти.

Он узнал выражение ее глаз. Точно такое же он видел во сне почти каждую ночь. Если бы я оказался здесь раньше, она могла бы остаться жива.

Он стоял как громом пораженный. Все его тело сотрясалось. Зародившийся в нем гнев вскипел до готовности выплеснуться наружу. Это был праведный гнев, какой человек с доброй душой испытывает, глядя в лицо неприкрытому злу. Это была ярость, какая появляется у отца при виде убийцы его ребенка. Или у матери, когда она узнает, что ее муж домогался их дочери. Он не мог позволить кому-то еще испытать такую же боль. Морин Хилл заслуживала справедливости, и он постарается, чтобы справедливость восторжествовала.

Его мысли вернулись к Мэгги. Он пробежал по коридору в переднюю часть дома и выглянул в окно. Машины не было видно. Он посмотрел на часы. Прошло семь минут. Умница. Шериф наверняка уже едет сюда, но я не могу на это рассчитывать. Он подозревал, что сигнал сотовой связи был слишком слабым в столь удаленном от города и малозаселенном месте.

Маркус отвернулся от окна и вернулся в спальню. Сейчас он мог сделать для Морин Хилл только одно. Он еще раз осмотрел комнату. Ему хватило нескольких секунд, чтобы обнаружить тонкий след крови, ведший от двери, располагавшейся слева. Теперь он двигался целенаправленно. Открыв дверь, увидел еще одну лестницу. Он уже не обращал внимания на кровавый след: внутри у него произошло извержение вулкана и перед глазами повисла красная пелена. Цветок праведного гнева расцвел пышным цветом.

Оказавшись в кухне, он подбежал к двери, за которой находился небольшой кабинет. Он рванул ее с такой силой, что чуть не сорвал с петель. Подошел к стенному шкафу, открыл его и осмотрел, но следов убийцы не обнаружил.

Выйдя из кабинета, он направился к двери ванной. Занавеска душа была задернута. Если в прошлый раз он молился никого за ней не найти, то сейчас надеялся застать там убийцу, но не увидел ничего, кроме пустой душевой кабинки.

Вернувшись в кухню, он увидел, что тонкий кровавый след ведет на террасу, и проследовал за алыми каплями к задней двери. Вновь обратил внимание на безукоризненную чистоту прихожей, и в голову ему пришла нелепая мысль: он представил, как обозлилась бы пожилая женщина на убийцу за то, что он оставил следы ее крови по всему полу. Маркус повернул дверную ручку, но задняя дверь была заперта изнутри на крепкий засов. Он отодвинул засов и вышел из дома, наполненного болью.

Стоило ему выйти наружу, как его напряжение уменьшилось. Его снова окружало голубое небо и открытое пространство. Ему оставалось только гадать, сможет ли дом окончательно избавиться от следов крови и запаха смерти — проклятия, от которого не спасут ни уборка, ни слои краски.

Он опять стоял, окруженный красотой природы, однако мир уже не казался таким светлым и ясным, каким был перед тем, как он вошел в дом пожилой женщины. Прежде он считал, что его собственный новый дом был защищен от зла, царившего где-то далеко, но теперь понимал: темнота и уродство могли пустить корни и разрастись даже среди самого яркого света, среди захватывающей дух красоты. И от понимания этого свет сиял для него приглушенно, а красота лишилась части своего величия.

Кровавый след оборвался, и Маркусу стало ясно: убийца мог уйти отсюда в любом направлении. Когда уровень адреналина в его крови снизился, он понял, что тот, кого он искал, давно покинул дом, и охоту пора прекращать. Он заметил несколько построек, сгрудившихся позади дома, но решил их не обыскивать. И хотя он предпочел бы больше никогда не заходить в этот дом, там находился единственный доступный в этот момент телефонный аппарат. Он подумал, что будет не лишним обратиться к представителям власти, на случай если Мэгги до сих пор не попала в зону действия мобильной связи.