Пастух Земли

Раздался резкий звук бронзового гонга, сразу же заставивший замолчать всё разношёрстное гомонящее собрание. Святой человек поднялся со своего места. При своём небольшом росте он всё равно производил величественное впечатление — бесстрастная маска сияла, драгоценные одежды струились. Вслед за ним поднялись окружающие его вельможи и предводители арийцев, и все собравшиеся. Царь взмахнул своим священным оружием — бронзовым позолоченным топориком. Мастера Маргуша с удивительным искусством исполнили его в виде сцены из жизни высших сил: двуглавый человекоорёл, символизировавший царскую власть, одной могучей рукой борется со страшным подземным змеем, а второй защищает олицетворяющего жизнь быка, семя которого зловещий дух хочет похитить. Это ритуальное оружие заключало в себе божественную царскую силу.

— Люди священного Маргуша!.. — воззвал царь.

И тут Бхулака вновь охватило сильнейшее предчувствие, что вот прямо сейчас случится страшная беда. Он встревоженно огляделся, уловил за спиной царя быстрое движение и не раздумывая бросился туда, на ходу выхватывая меч. Но его опередил находившийся ближе к Святому человеку Заратахша. Подбегающий Бхулак с ужасом видел, как жрец закрыл свои телом царя, принимая удар кинжалом от неведомо откуда возникшей тёмной фигуры.

Вельможи вокруг всё ещё пребывали в ступоре, но царь уже успел прийти в себя и изо всех сил ударил нападавшего по голове драгоценным топориком. А в следующий миг того ещё и насквозь пронзил меч Бхулака. Убийца рухнул наземь одновременно с Заратахшей, и только тут люди, до которых дошло, что происходит, издали общий крик ужаса.

Началась дикая суета, на которую Бхулак не обращал внимания, обхватив руками тело заотара и пытаясь его поднять. Лицо жреца было бледно и спокойно, взгляд стал бездонным.

— Не сходи с пути правды, Шупан, — прошептал он, закрыл глаза и вытянулся.

Бхулак бросил взгляд на наполовину вонзившийся ему в грудь длинный кинжал, увидел на нём чёрные разводы яда и понял, что сделать ничего нельзя.

Отпустив тело, он обернулся к убийце, с которого уже содрали скрывавший его лицо чёрный капюшон, и без удивления, но с гневом узнал старшину Невидимых. Голова Кимаджи была разрублена топориком, а в груди зияла рана от меча. Он тоже был мёртв. Совершенно непонятно, как он сумел обойти всю царскую охрану. Впрочем, Невидимые умели незаметно прокрасться всюду.

И всё это уже не имело значения.

— Он не мог вернуться в Мелухху после поражения, — услыхал Бхулак над собой голос Святого человека. — Его бы там подвергли страшной казни. А теперь, по крайней мере, не истребят весь его род.

Царь замолчал, а затем произнёс с непередаваемой горечью:

— Улыбка богов есть ложь.

Бхулак поднял голову и посмотрел на человека в золотой маске, всё ещё держащего окровавленный топорик. Кажется, теперь он понял, откуда у этого мальчика такая зрелая и печальная мудрость. Наверное, он и правда общается с богами, а это состарит до поры кого угодно…

Дальше было много плача, проклятий млеххам и клятв о страшной мести. Естественным образом праздник перешёл в подготовку к торжественному погребению. Святой человек велел воздвигнуть для Заратахши роскошную гробницу в некрополе царей и великих людей Маргуша. По обычаю, пол склепа будет покрыт известью — чтобы разлагающиеся тела человека и жертвенных животных не оскверняли чистую землю злом смерти. А крыши тем не будет — чтобы небесные птицы и полевые звери свободно проникали туда, растворяя нечистые трупы в чистоте своего нутра. Именно так делали в великом граде Аратте, но никто, кроме Бхулака, уже не помнил об этом.

Вместе с Заратахшей упокоятся и его кони, запряжённые в колесницу, а камеру заполнят погребальные дары. Стены же гробницы украсят прекрасные разноцветные мозаики, изображающие зверей, растения, богов и божественные знаки крестов. Так упокоится тело славного Заратахши из рода Гуштам, атаурвана, добрая же душа его отправилась в Гародман — безмятежный Дом песен.

Труп его убийцы тоже был погребён птицами и зверями — но не в царских гробницах. Мёртвого Кимаджи вынесли из города подальше и бросили на пустынном месте в дельте. Когда принесшие его люди ушли, откуда-то выскочила маленькая обезьянка, запрыгнула на тело, тормошила его, что-то верещала на ухо. А когда поняла, что хозяин не встанет, мучительно застонала, обхватив голову лапками.

Бхулак всего этого уже не увидел. Во всеобщем хаосе, наставшем после убийства, его тронула позади чья-то рука. Он обернулся и увидел Арэдви.

— Стационер сканирует Маргу, — бесстрастно сообщила она. — Пока он не видит нас, но скоро обнаружит. Нам следует уйти.

Она была права: не было сомнений, что Поводырь может до основания уничтожить город со всеми обитателями, если поймёт, что беглецы всё ещё там.

Бхулак нашёл взглядом группу тревожно переговаривающихся арийских предводителей.

— Жди здесь, — бросил он девушке и пошёл к ним.

— Аиряша, нам надо поговорить, — тронул он за локоть юношу.

Тот повернул к нему сведённое горем лицо.

— Это может подождать? — спросил он.

Бхулак помотал головой.