Пастухи и артисты

Во время выступлений в ГДР на Виктора Тихонова напал тигр Яго. Дрессировщик почувствовал нападение, когда зверь уже был в прыжке. Инстинктивно выхватил револьвер и выстрелил зверю в пасть. Стрелял, разумеется, холостыми патронами. Боевые не положены по технике безопасности. К тому же раненый зверь еще страшнее. Звук выстрела сбил у Яго спесь, испугал его, сделал снова покорным. И все же тигр успел содрать с руки мышцы, оголив кость предплечья до локтя. Через 20 минут дрессировщик уже лежал на операционном столе. А на следующий день с перевязанной рукой вновь выступал в цирке.

Любовь к своей профессии и к своим, часто непокорным зверям, побуждает дрессировщиков продолжать свою опасную, но интересную и нужную людям работу.

Медведи — хоккеисты

Дежурство шло спокойно. Милиционер-регулировщик был доволен: никаких происшествий, ни одного нарушения правил уличного движения. Но что это? По улице мчался мотоцикл с коляской. В люльке сидел человек в шляпе. Но за рулем… Какая-то странная фигура. Батюшки, никак медведь? А на заднем сидении? Тоже медведь!

— Медведь за рулем? Что за цирк? Нужно разобраться!

Взмах палочки, и мотоцикл остановился. Разумеется, медведь-мотоциклист не мог и слова сказать, чтобы объяснить свое появление на улицах Москвы. Говорил его пассажир — известный артист-дрессировщик Валентин Филатов. Он разъяснил автоинспектору, что медведица Девочка не только умеет управлять мотоциклом, но и имеет на это права. Вот они, пожалуйста, проверьте. И не простые, а международные шоферские права, выданные полицией города Штутгарта. Девочка получила их там после того, как проехала на мотоцикле пол-Штутгарта, ни разу не нарушив правил уличного движения. Да и сейчас, на улицах Москвы, также никаких нарушений правил не было. Верно, не было. И медведица повела свой мотоцикл дальше, по направлению к Московскому цирку, где в то время выступал Валентин Филатов со своими медведями…

Сотни лет на Руси, как и во всей Европе, существовала древняя профессия бродячих артистов, зарабатывавших себе на хлеб представлениями с участием медведя. Таков был и Трифон бородатый, увековеченный Н. А. Некрасовым в поэме «Генерал Топтыгин».

Нагоняет ямщичок

Вожака с медведем:

«Посади нас, паренек,

Веселей доедем!»

— Что ты? с мишкой? — «Ничего!

Он у нас смиренный…»

В прошлом столетии славились медведи, ходившие с поводырями, прошедшие обучение у крестьян-дрессировщиков из Сморгони, небольшого городка в Белоруссии. Дрессированных медведей продавали бродячим вожакам-поводырям. Весной крестьяне отлавливали в густом сосновом лесу за Сморгонью медвежат и буквально десятками собирали их в специальные загоны, возле больших холмов в нескольких верстах от городка. Там их приучали к людям, к выполнению различных команд. Но каждый прирученный медведь должен был уметь вставать по команде на задние ноги и раскачиваться на них — танцевать. Этой премудрости молодых зверей обучали довольно жестоким способом. Вот что рассказывал об этой «сморгонской академии» уроженец Сморгони, знаменитый советский зверолов и дрессировщик Яков Гедалич Солодухо:

— На каждом холме рыли глубокую яму, в которую опускали железную клетку с медным полом. В клетку загоняли несколько медвежат. А сбоку холма рылся к яме ход. В него закладывали дрова и поджигали. Дно клетки постепенно нагревалось, и медвежата, которым становилось невмоготу, вставали на задние лапы, а потом начинали переминаться с одной лапы на другую. Дрессировщик тем временем начинал бить в бубен. Так продолжалось ежедневно. Когда медвежат выводили на волю, и тут уже без всякого насилия, едва начинал бить бубен, они вставали на задние лапы и переминались. Их угощали морковкой. Дрессировщики-крестьяне по-своему даже любили своих учеников, других приемов дрессировки они просто не знали.

Профессия вожака с медведем — разновидность народного циркового искусства — сохранялась в нашей стране еще некоторое время после гражданской войны. Именно с таких выступлений с прирученным медведем начал свою артистическую карьеру укротитель зверей Н. П. Гладильщиков.

Впервые я увидел такого медведя в 1925 году в центре нашего села на Киевщине. Его привел бродячий цыган на цепи, привязанной к телеге. Здесь они устроили на потеху ребятишкам и взрослым представление. Цыган играл на бубне, а медведь плясал, стоя на задних лапах, и время от времени взрявкивал вслед за цыганом. Медведь был настолько смирный, что позволял попробовать, какая у него шерсть на спине, хотя иногда ловко закидывал заднюю лапу в сторону, пытаясь царапнуть слишком близко подошедшего и надоедавшего ему нахала. Цыган обращался с медведем грубо, как плохой хозяин с дворнягой, и даже поколачивал его палкой.