Пастушья корона

А у подножья Овцепикских гор юная девица по имени Элси почувствовала, как чашечка цветка щекочет её под подбородком, и выпустила руку своей маленькой сестрички. Малышка побрела дальше без присмотра и свалилась в реку, а Элси, забыв обо всём на свете, с обожанием глядела в бездонные глаза отцовского осла*. В это же время неосторожный путник забирался всё глубже в чащу, танцуя под неумолчную эльфийскую музыку, а эльфы скакали вокруг, насмехаясь над его бедой.

А Кышбо Гонимый* — бог всех маленьких пушистых созданий, обречённых стать чьей-то жертвой, — съёжился под кустом, когда трое эльфов затеяли кровавую игру с семейством кроликов.

Глава 14 ПОВЕСТЬ О ДВУХ КОРОЛЕВАХ

Тиффани принесла Белладонну, сделавшуюся очень маленькой и жалкой, на отцовскую ферму, спрятав её под плащом, и устроила на старом сеновале. Фигли остались сторожить.

— Тут чисто и тепло, — сказала Тиффани. — И никакого железа. Я буду приносить тебе еду.

Она строго посмотрела на Фиглей — вид у них был хищный. Ещё бы, эльф, один-одинёшенек, останется в их полном распоряжении. Что они могут сотворить?

— Явор, Чокнутый Крошка Артур, Громазд Йан! Я пойду принесу снадобье, чтобы промыть раны Белладонны. Не прикасайтесь к ней, пока меня не будет. Понятно? — спросила она.

— Ах-ха, хозяйка! — жизнерадостно откликнулся Явор Заядло. — Шлындрай себе, мы эту чучундру уж постерегнём. — Он зыркнул на Белладонну: — А ежли ты, эльф, мал-мал рыпнешься, дык мечи при нас! — И он погрозил ей своим клинком, так что стало ясно — Большому Человеку не терпится пустить его в ход.

Тиффани повернулась к Белладонне:

— Я — карга холмов, и Фигли меня слушаются. Но они не любят ни тебя, ни твой народ, так что лучше тебе вести себя хорошо, эльф. Или я тебе это попомню.

Сказав так, она «пошлындрала» прочь, но очень-очень быстро, поскольку мало доверяла эльфийке и ещё меньше — пикстам.

Вернувшись, она обработала раны Белладонны, и с каждым прикосновением та будто расцветала, делалась красивее и красивее. В воздухе разлилось сияние, всё вокруг будто покрылось сахарной глазурью. «Я ли не прекрасна? — будто бы говорило это сияние. — Я ли не умна? Я — Королева эльфов!»

Тиффани почувствовала, как меняется её собственное самоощущение, но она была готова к этому и подумала: «Ну уж нет, меня этим не проймёшь!»

— Не смей пробовать на мне свои эльфийские штучки, мадам! — прикрикнула она.

Но эльфийская магия всё равно крадучись просачивалась в неё — так рассветные лучи тихо и поначалу почти незаметно разливаются по небосклону.

— Не суйся ко мне со своими чарами! — завопила Тиффани.

И тут ей вспомнился пастуший счёт, которому её научила матушка Болен: «Йин, тон, тетра!» Тиффани стала считать про себя, снова и снова, и напев старинных слов помог ей вернуть власть над собственным разумом.

Это помогло. Белладонна приглушила своё сияние и превратилась в обычную девушку-доярку. Она даже наколдовала себе платье доярки, хотя ни одна настоящая доярка никогда бы так не вырядилась: платье было расшито рюшечками и бантиками, а из-под подола выглядывали ножки в изящных туфельках. Когда на голове Белладонны соткалась из воздуха соломенная шляпка, Тиффани возмущённо отшатнулась: эльфийка попыталась изобразить наряд фарфоровой пастушки, которую сама Тиффани когда-то подарила бабушке. И стоило ей только вспомнить о матушке Болен, как её охватил гнев. Да как смеет эта эльфийская негодяйка вытворять такое здесь, на её, Тиффани, земле!

— Я повелеваю… — начала Белладонна, но встретилась взглядом с Тиффани и сникла. — Я хотела бы…

Деревенская простушка! «То-то же, — с торжеством подумала Тиффани. — Недолго эльфийская музыка играла». Она скрестила руки на груди и сурово посмотрела на бывшую Королеву:

— Я помогла тебе. Но мне приходится помогать и другим — тем, кому жилось бы легче, если бы не эльфийские проказы. — Тиффани недобро прищурилась. — Особенно когда твой народ творит всякие пакости — например, портит наше пиво. Да, мне это известно, эльф, я хорошо знаю тебя и знаю, что тебе нужно. Ты хочешь вернуть своё королевство, верно, Белладонна?

Фигли встрепенулись и зарычали, а Громазд Йан с надеждой предложил:

— Мож, зашвыркснем её туды взады, а?

— Ах-ха, — поддержал его Явор Заядло. — Надыть поизбавиться от этой мелкой вредилины.

— Знаешь, Явор, — сказала Тиффани, — а ведь многие и Фиглей считают чем-то вроде насекомых-вредителей. Извини, конечно.

Громазд Йан помолчал, а потом с расстановкой проговорил:

— Ну, мож, мы и вредилины, но мал-мал ребетёнкам Фиглей боякаться нечего.

Он вытянулся во весь свой семидюймовый рост — Громазд Йан был исключительно высоким Фиглем, и шрамы у него на лбу говорили, что ему не всегда удавалось вписаться в двери, — и навис над Белладонной со стропил.

Тиффани ничего на это не ответила и повернулась к бывшей Королеве:

— Ну так что? Ты хочешь вернуться в Волшебную страну? Говори, что решила!

Маленькое остренькое личико эльфийки на мгновение приобрёло хитроватое выражение.