Пастушья корона

На лице эльфийки появилось странное выражение. Она пыталась думать. Думать всерьёз. Тиффани понимала, что творится в её душе: Белладонна и раньше начала догадываться, что этот мир меняется, что в нём слишком много недоброго к волшебному народу железа, что, хотя про эльфов тут и рассказывают красивые сказки, по-настоящему в них никто не верит, для них тут нет места. А теперь она присмотрелась к этому миру поближе и поняла, что он вовсе не такой, каким она его всегда считала, и теперь ей нужно было как-то соединить новое знание со старыми представлениями.

Тиффани видела, что внутри Королевы идёт борьба.

А тем временем до королевы Маграт дошли вести о том, что произошло высоко в Овцепикских горах: на дровосеков напали, многих убили, много древесины пропало.

Эльфы, подумала она. В прошлый раз их удалось прогнать, но это было нелегко. И уже много времени минуло с тех пор, как она выставляла стражу — ну, то есть Шона Ягга — у круга камней, прозванных Плясунами, или проверяла запасы подков в замке.

Маграт знала: память любит подшутить. Старые сказки имеют власть над людьми, а что слово «потрясающе» когда-то означало настоящее, ни капли не приятное потрясение, уже никто и не помнит. В памяти ланкрцев наверняка сохранилось лишь то, что эльфы пели прекрасными голосами. О чём были их песни, все уже забыли.

Разумеется, Маграт была не только королевой, но и ведьмой. И хотя последнее время она выполняла в основном королевские обязанности, ведьма, живущая в ней, почувствовала: равновесие нарушено. После смерти матушки Ветровоск в мире образовалась гигантская прореха, и пусть Тиффани Болен и этот её милый мальчик на побегушках работают не покладая рук, чтобы заполнить брешь, нести ношу матушки Ветровоск ой как непросто. Пока была жива матушка, между мирами существовала надёжная преграда.

И если теперь эта преграда ослабела… Маграт содрогнулась. Каждый, кто хоть раз встречался с волшебным народом, знал: потрясение — как раз то самое чувство, которое испытываешь при этой встрече. Собственно, только потрясение и ужас ты и чувствуешь. Эльфы — как стихийное бедствие: сегодня они здесь, а завтра уже повсюду, и где бы они ни появились, они будут нести горе, боль и смерть, отравляя всё, к чему прикасаются. Не хватало только, чтобы они пришли в Ланкр.

На ночь глядя королева Маграт отправилась в свою гардеробную и достала оттуда любимую метлу. Осторожно, с опаской, она попробовала подняться в воздух, и, вопреки её опасениям, метла плавно взмыла над замком. Маграт немного полетала в своё удовольствие, напоминая себе: «Всё верно: нельзя перестать быть ведьмой».

Маграт была хорошей женой — когда ей самой того хотелось. Поэтому ближе к ночи, прежде чем осуществить задуманное, она предупредила короля Веренса. К её удивлению, муж сказал:

— Снова собралась в полёт, любимая? Рад это слышать. Я видел, каким взглядом ты провожаешь пролетающих ведьм. Никому не под силу удержать птицу в клетке.

— Я вовсе не чувствую себя птицей в клетке, дорогой, — с улыбкой ответила Маграт. — Но матушки больше нет, и я должна прийти на помощь.

— Вот и молодец, — отозвался Веренс. — Мы все только начинаем привыкать жить без неё, но я уверен, юная госпожа Болен пойдёт по матушкиным стопам.

— Не совсем так, — сказала Маграт. — Думаю, Тиффани идёт своим собственным путём. — Она вздохнула. — Но эльфы наступают нам всем на пятки. Наверное, чуть позже Тиффани вернётся в домик матушки… то есть теперь уже в свой собственный дом, и я хочу повидать её, предложить помощь.

При упоминании эльфов Веренса передёрнуло.

— И разумеется, — твёрдо продолжала Маграт, — я должна подавать хороший пример нашим детям. Юная Эсме быстро взрослеет, и я хочу показать ей, что быть королевой — это не только улыбаться и махать ручкой. Мы ведь не хотим, чтобы она начала целоваться с лягушками, верно? Известно ведь, чем это может обернуться![41] — Она повернулась к двери и сунула мужу рюкзачок для переноски младенца. — И я совершенно уверена, что в моё отсутствие ты прекрасно сможешь сам, без посторонней помощи, позаботиться о детях.

Веренс вымученно улыбнулся.

Маграт скорчила гримасу, но так, что заметить это могла бы лишь ведьма. «Он даже не всегда с первого взгляда понимал, где у ребёнка верх, а где низ, и пытался держать их вверх тормашками, — подумала она. — Веренс очень умный человек, но дай ему младенца — и он впадает в ступор». Она улыбнулась. Ничего, он научится. Вот недавно Милли отлучилась помочь на кухне, и Маграт попросила мужа сменить ребёнку подгузник. Веренс скривился, но всё равно честно попробовал.

— Я хочу помочь, — заявила Маграт Тиффани, едва приземлившись возле домика, который они обе про себя продолжали считать матушкиным.

Сама Тиффани прилетела меньше часа назад — вести о её прибытии добрались до замка очень быстро, поскольку Маграт дала понять, что хочет услышать их как можно скорее.

— Я, конечно, королева, но в то же время я ещё и очень неплохая ведьма, — добавила она.