Пастушья корона

О нет, здесь ад, и я всегда в аду.
Иль думаешь, я, зревший лик Господень,
Вкушавший радость вечную в раю,
Тысячекратным адом не терзаюсь,
Блаженство безвозвратно потеряв?
О Фауст, брось бесплодные вопросы,
Что ужасом гнетут мой скорбный дух.

(Пер. Е. Бируковой)

К XVII веку имя Мефистофеля стало использоваться независимо от легенды о Фаусте; так, в комедии У. Шекспира «Виндзорские насмешницы» оно употребляется как оскорбительное ругательство. И всё-таки и персонаж, и имя обрели широкую известность благодаря очередной версии легенды о Фаусте — философской драме «Фауст» И. В. Гёте (первая треть XIX в.). Остаётся лишь гадать, какую из этих книг прочёл Джеффри — и какую форму обрела легенда о Фаусте в Плоском мире.

Стр. 32. Легенда о Летале и его сыне Бекаре… Сходная легенда существует и в нашем мире: это древнегреческий миф о великом изобретателе и архитекторе Дедале и его сыне Икаре. Непревзойдённый инженер Дедал, автор многих удивительных изобретений (так, именно он построил лабиринт на острове Крит), создал искусственные крылья, скрепив перья воском, для себя и сына, чтобы улететь с Крита, где их держал в плену царь Минос, не желавший, чтобы кто-либо, кроме него, воспользовался услугами Дедала. В отличие от «Летала и его сына Бекара», в Круглом мире погиб Икар: взлетев в небо, юноша неосторожно приблизился к солнцу, и жар его лучей растопил воск, скрепляющий перья крыльев, а Дедал (вероятно, не столь тяжёлый, как его двойник из Плоского мира) благополучно долетел до Сицилии.

Стр. 34. Джеффри перефразирует один из известных афоризмов остроумного английского драматурга Оскара Уайльда, вложенный в уста лорда Иллингворта в комедии «Женщина, не стоящая внимания» и описывающий бессмысленность любимой английской забавы — охоты на лис: «невыразимый в погоне за несъедобной» (англ, the unspeakable in full pursuit of the uneatable). В русском переводе пьесы фраза полностью звучит так: «Английский помещик, во весь опор скачущий за лисицей, — бесшабашный в погоне за несъедобной» (Пер. Н. Дарузес).

Стр. 56. Грозные эльфийские лорды Душистый Горошек и (далее) Горчичное Зёрнышко обязаны своими цветочно-растительными именами эльфам из свиты Оберона и Титании, владык волшебного королевства в комедии У. Шекспира «Сон в летнюю ночь». В этой пьесе о чудесных метаморфозах и торжестве истинной любви эльфы — крохотные крылатые создания, украшающие себя росинками, в плащах из крыльев летучих мышей, способные спрятаться в жёлуде, — куда более безобидны, нежели в мире Пратчетта. Даже если они и склонны порою позабавиться за счёт смертных, то шутки их оборачиваются разве что мимолётным наваждением, которое благополучно развеивается к утру.

Стр. 59…один молодой эфебский естествоиспытатель, наделённый от природы весьма живым умом, тоже ломал себе голову над этой загадкой…

Этот естествоиспытатель, вероятно сам того не подозревая, попытался воспроизвести на практике (с поправкой на науку Плоского мира) мысленный эксперимент известного физика Круглого мира Эрвина Шрёдингера. Вот как Терри Пратчет описывает этот классический эксперимент, лежащий в основе квантовой теории, в книге «Кот без прикрас»:

Берётся ящик, туда засовывается кот и склянка с ядом — кстати, многие на этом бы и остановились. Потом добавляется в тот же ящик небольшой механизм, который то ли разобьёт склянку, то ли нет, в зависимости от какой-то там ядерной ерундовины, которую испускает радиоактивное вещество. Оно тут же, в ящике. Большой такой ящик берётся. Так вот, согласно квантовой теории, кот в ящике получается одновременно и волной и частицей… то есть нет. Нет, из-за всех этих квантов он получается ни жив ни мёртв, а наоборот: жив и одновременно мёртв. И так до тех пор, пока наблюдатель не приподнимет крышку, чтобы заглянуть в ящик.