Пастырь из спецназа

– Ну, хоть копию снять позволите? – как-то слишком легко пошла на попятный дама из области. – Нам ведь нужно что-то высоким гостям показывать…

– В ночное время и в присутствии моей охраны – пожалуйста, – милостиво согласился отец Василий.

* * *

Художника они прислали через день. Отец Василий долго, часа два, беседовал с этим почтительным молодым человеком, но никакой опасности от него не почуял и лишь после этого отдал все необходимые указания Алексию, строго-настрого запретив отлучаться из храма хоть на минуту, пока чужой человек будет здесь.

– Понадобится в туалет, с собой тащи, – наказал он. – И чтоб храмовые двери каждый раз за собой закрывал…

Алексий с готовностью кивнул. Но отец Василий на этом не успокоился и каждый вечер уходил из храма как можно позже, ревниво наблюдая за работой молодого живописца.

А всего-то через три дня копия была готова. Священник посмотрел на это исполненное на простой сосновой доске «произведение искусства» и даже поежился: и такое убожество они хотели оставить в храме на время экспозиции в качестве «полноценной» замены. Ни благости, ни святости тщательно откопированный лик не излучал. При всех формальных совпадениях черт лица, это вообще не был Николай Угодник! Отец Василий усмехнулся, с легкостью распрощался с художником и понял, что только теперь, когда за чужаком захлопнулась храмовая дверь, его по-настоящему отпустило! И пусть себе выставляют что хотят.

Но той же ночью все повернулось по-другому.

* * *

Отец Василий вообще очень плохо спал эту ночь. Он ворочался, невольно будил жену, но едва закрывал глаза, как ему начинали сниться жуткие кошмары – с кровью, бесконечным насилием и даже сексом. И лишь к трем утра он понял, что больше не может, тяжело поднялся с кровати и прошел на кухню.

– Не спится? – вышла вслед за ним попадья.

– Нет, Олюшка, не спится, – вздохнул он.

– Все о Николае Угоднике думаешь? – легко догадалась она.

– Думаю… – признался он.

– Так сходи, не мучай себя…

Отец Василий благодарно глянул на жену и начал торопливо собираться. Он не мог сказать, в чем тут дело, но страшная тревога охватила его. «Господи, помоги! – взмолился он. – Очень прошу тебя!»

* * *

До храма он бежал бегом. Стукнул на ходу в окошко сторожу Николаю Петровичу, кинулся к дверям, дрожащими руками воткнул ключ, повернул, метнулся к иконе…

Чудотворного лика на месте не было. Совсем!

Отец Василий заскулил, оглядел храм, метнулся было в алтарь: может, забыл, переставил чудотворный лик, но вовремя остановил себя. Он прекрасно помнил, что ничего никуда не переставлял. И тогда он развернулся и выбежал наружу. Окинул взором храмовый двор, метнулся к воротам и только здесь увидел единственного по ночному времени человека. Невысокий широкоплечий мужик с огромной сумкой в руках садился в «Опель».

– Стоять! – заорал священник и кинулся наперерез машине.

Мужик торопливо кинулся в салон, хлопнул дверцей, но священник снова рванул дверцу на себя и, когда «Опель» тронулся с места, рывком закинул грузное тело внутрь.

Здесь, в салоне было темно, и никаких лиц отец Василий не видел, но в том, что это и есть воры, почему-то ничуть не сомневался. Оттолкнувшись ногой от стремительно убегающего назад накатанного асфальта, священник навалился на мужика, но получил такой мощный удар в скулу, что на секунду даже отключился и пришел в себя, только когда его уже вовсю выталкивали наружу. Отец Василий судорожно схватился рукой за дверцу, выдержал еще один удар кулаком в лоб и, извернувшись, ударил широкоплечего ногой в лицо. Под ногой что-то хрустнуло, но уже в следующий миг священника безжалостно рубанули чем-то металлическим по пальцам и вышвырнули на укатанную дорогу. «Опель» с пару секунд буксовал, а затем рванул и исчез в морозной дымке. Отец Василий перевернулся на живот, упершись окровавленным лбом в грязный снег, поджал колени под себя и медленно встал. Если бы он смог заплакать, он бы заплакал. Но он не мог.

* * *

Через полчаса вся усть-кудеярская милиция была на ногах. Через сорок минут ориентировки ушли и в область. Но менты ничего не обещали. Даже через час, когда ребята из ОУВД подняли с постели и доставили в «обезьянник» писавшего копию художника и созвонились со Светланой Владимировной из областного Управления культуры, никаких реальных нитей в руках у следствия не было. Привязать похищение к снятию копии не удавалось, а других версий у отца Василия не было.

– А продать ее можно? – допытывались следователи у священника.

– В России нет, – качал головой отец Василий.

– А за рубежом?

– Наверное, можно, – печально признавал священник. – Икона редкой силы и красоты; это даже неспециалист увидит…

Следователи вздыхали и чесали затылки. Не было им печали…

Отец Василий сидел, баюкая свою искалеченную, судя по всему, монтировкой руку, и думал.

– От вас в Москву позвонить можно? – спросил он милицейского майора и пояснил: – В патриархию. Они должны об этом знать.

Майор вздохнул и разрешил.

* * *