Пастырь Вселенной

— Ну что ты, дурачок. Разве могла бы я так жестоко шутить с тобой. Просто если бы я этого не сделала, я бы на всю жизнь затаила на тебя обиду, и ее было бы уже ничем не искупить, понимаешь? Согласись, — сказала девушка, прикоснувшись второй рукой к животу Володи, — мы с тобою встетились тоже не самым обычным способом. Я и вчера тебя очень хотела, правда, мне просто нужно было, чтобы наши отношения были равнонравными, понимаешь? Для меня это очень важно.

Лея тем временем села на связанные бедра Володи и сказала:

— Я поняла, на что ты пошел ради меня, постепенно, по мере изучения твоего языка. Понимаешь? Когда, к тебе приходили из Сопротивления, я слышала каждое слово вашего разговора, и я выучила наизусть каждое, слово. У анданорцев память куда как надежнее вашей, дикарской, не способной сохранить даже расположение предметов в вашей собственной комнате, — не так ли? Да и слух поострее, хотя это уже странно.

Владимир наконец ощутил, как счастье от того, что он правда жив, и что его возлюбленная с ним, и что на этом этапе его жизни произошел-таки пусть промежуточный, но хеппи-энд, стало певуче наполнять собою каждую клеточку его тела. Это было так сладостно, что даже сравнить было не с чем. Куда там, радость от первой сигаретной затяжки после суточного перерыва не шла с этим сладостным восторгом непрерванности бытия ни в какое сравнение. И Володя молчал и молча слушал Лею, которая, похоже, и не ожидала, что реакция Владимира на ее месть будет мягче, а потому, оставляя паузы в своей речи для возможных Володиных ответов, нимало не смущалась, если он ими не пользовался.

— Ну так вот, — продолжала она свою мысль, не прекращая реанимационных мероприятий своими нежными, ласковыми пальчиками, — я понимала все новые слова, и очень скоро передо мною выстроилась стройная картина того, на что ты пошел ради меня. Милый, ведь это называется предательство. Возможно, тогда-то я в тебя всерьез и влюбилась. Но с моим костюмом все было взаправду, и раздевалась я тогда под дулом плазмомета, с досадой думая, как неправильно у нас с тобою могут сложиться отношения, если ты меня все-таки решился бы изнасиловать.

— И что бы ты сделала тогда? — спросил Владимир, чувствуя, как все его тело наливается новой, игристой, как молодое вино, силой. Володя лишь теперь понял, что значит «чувствовать себя как будто заново родившимся». Это совершенно уникальное, ни с чем не сопоставимое чувство.

— Я бы? — печально улыбнулась Лея. — Ушла бы от тебя этой ночью и оставила бы тебе пронзительную такую записку. Там было бы нечто такое, от чего бы в твоих жилах всю оставшуюся жизнь стыла кровь. А в штабе я соврала бы, что меня содержали совершенно в другой квартире, другие люди. Знаешь, милый, я бы тебя не выдала, но тебе бы от этого было не легче, поверь. И уж ты бы меня никогда больше не увидел, это уж точно, — сказала Лея, ложась на Владимира всем своим изумительным, мягким, податливым, теплым, сказочным телом, которое электрическим током оживляло даже то, что до сих пор оставалось расслабленным и мертвенно-сонным. Лея накрыла его собою с такой неподражаемо непринужденной легкостью, что Владимира даже пронзила ревнивая мыслишка о возможной многоопытности его избранницы. Владимир усмехнулся ходу своих мыслей. Ишь, чего захотел, подумал он. Три минуты назад на краю могилы лежал и думал, сразу ли меня пристрелят или сперва отстрелят ноги из плазмомета. А теперь уж девицу мне в невесты подавай, а не женщину, и Владимир, крепко обняв Лею, припал губами к ее губам, растворяясь в первых могучих аккордах иссушающей симфонии страсти.

Глава 18 СЧАСТЬЕ

Владимир проснулся от жестокого холода на полу своей комнаты. У него было такое ощущение, что прошлой ночью ему приснился самый захватывающий и фантастический сон, на какой только оказалось способным его воображение. Однако рядом с Володей здесь же, возле него, спала прекрасная Лея, и Володя понял, что все события, одно за другим воспроизводимые черным ящиком его памяти, происходили в действительности. Володя обнял девушку — она была горячая, как печка. Владимир с улыбкой погладил ее рукой по спине, как кошечку, и Лея, не просыпаясь, сладко улыбнулась и плотнее прижалась к нему своим нежным телом.