Пастыри. Четвертый поход

Сегодня приснился сон: под Новый год в Москву летит Дед Мороз, почему-то на дирижабле, и несет нам подарки. Я попросил у него трехтомную «Биохимию» Турье и Флеми, а он подарил мне плеер. Надел я наушники, а там говорят: «К молодым людям нельзя относиться свысока. Очень может быть, что, повзрослев, они станут выдающимися мужами. Только тот, кто ничего не достиг, дожив до сорока или пятидесяти лет, не заслуживает уважения».

Я полдня думал, к чему это? Рассказал Т., а он говорит: «Изречения Конфуция снятся к переменам в судьбе и жизни».

Теперь жду, когда эти перемены начнутся...

* * *

Позавтракав с веселыми, по случаю его вчерашнего сообщения об устройстве на работу, родителями, Илья собрался навестить графа Торлецкого. Изгнать настырного и бесстыдного кота Баюна – если уж кто и мог помочь в этом деле, так только старый, а вернее, бессмертный граф. Кроме того, Илья собирался серьезно поговорить с Федором Анатольевичем о Заве и решении Пастырей лишить Илью, майора, Яну и Митю части воспоминаний.

Прихватив с собой пачку чая и печенье – гостинцы к столу, Илья отправился в Терлецкий парк.

...Федор Анатольевич Торлецкий, как он сам говорил, «вышел в свет». Долгие годы, проведенные им в подземном убежище, приучили графа довольствоваться малым, и теперь он наверстывал упущенное.

В его бункере появился телевизор, компьютер, который Торлецкий осваивал под чутким руководством Мити. Кроме того, граф завел себе сотовый телефон и связаться с ним стало пустяковым делом.

Добравшись до Новогиреева, Илья от метро позвонил Торлецкому, предупредил, что скоро будет, и поймал такси до парка.

Спустя полчаса он уже шагал по заснеженной дорожке между хмурых дубов, с наслаждением вдыхая чистый холодный воздух. Москва с ее шумом, толчеей и вечной суетой озабоченных своими проблемами горожан осталась где-то за спиной, и Илье показалось на мгновение, что ее и не было вовсе.

Вход в жилище графа теперь закрывал не древний ржавый люк, а могучая броневая плита, заказанная Торлецким умельцам из компании «Бункер-люкс».

Замаскированная под грунт, с раскидистым кустом сирени, растущим из специальной выемки, плита по сигналу из подземелья сдвигалась вбок, открывая ступени каменной лестницы, ведущей в печально знакомую Илье Круглую комнату. Здесь ныне располагался контрольно-пропускной пункт графа. Проникнуть дальше мог только тот, кому был знаком код замка, да и то лишь после получения подтверждения от самого хозяина.

Сложная система видеоглазков, датчиков движения и инфракрасных линеек исключала саму возможность появления в апартаментах графа нежелательных гостей.

«Мой дом – моя крепость. И крепость эта действительно крепка!» – не раз повторял Торлецкий, с удовольствием наблюдая за пораженными новшествами Ильей, майором и Яной во время их последнего визита.

Добравшись до графского жилища, Илья внимательно осмотрелся – никого – и отправил графу СМС-ку с паролем. Спустя минуту тихо, но мощно загудели скрытые электромоторы, и кусок заснеженной лесной земли вместе с голым сиреневым кустом сдвинулся, открывая проход. Кот Баюн отреагировал на это в своей обычной ворчливо-придурочной манере: «Ишь ты, как замуровались, демоны! Ну, да ничего, на любую хитрую жопку всегда найдется винтообразный...»

Илья мысленно послал мерзкое несуществующее животное куда подальше, злорадно пообещал коту скорую кончину и сбежал вниз по ступеням. Вскоре он уже здоровался с графом и гостившим у него Митей.

Перемены коснулись не только дверей, ведущих в подземелье. Все жилище Торлецкого преобразилось, и весьма радикально. Дело в том, что в последний месяц и старого графа, и его юного друга охватила мания научных исследований.

На потомственного ботаника Митю произвел большое впечатление рассказ Ильи и Вадима об ожившем алоэ, атаковавшем их в странной комнате во время поисков Кости Житягина.

Заразив графа идеей вывести подобное «живое растение», Митя предположил, что всему виной марвельные энергии, которые преобразуют клеточную структуру растений и изменяют их биохимический состав.

Поскольку Торлецкий сам был в некотором роде источником такой энергии, он с радостью принялся помогать Мите в его изысканиях.