Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

Призывы Его Светлости смолкают – наверное, Грызи до него добралась. Стискиваю ладонь и бросаю в сторону Ройдэков:

– Валяйте, рассказывайте, что там было.

Рассказ Желудей – сбивчивый, извилистый и прыгучий, как наш путь. Выбрались поохотиться в угодьях магната Дорманта. Дичи не нашли, пошастали по окрестностям. Потом сынок Аграста пригласил всю компашку сюда. Сказал – тут охотничий дом на озере и хорошая охота. Только вот он всё время норовил куда-то отъехать, на секреты какие-то намекал. Потому с ним и начали ссориться – он же единственный, кто знал местность, как это он куда-то поедет?

Потом у сына заводчика Шэквуда упала лошадь, все перессорились между собой, решили остановиться. На Аграста наорали – тут Ройдэки отделываются простым «все рассердились». Небось, начали с «Ты нас сюда затащил, твоя вина», а потом перешли на «Сам слюнтяй и не мужик, кому поверили», а там уж недалеко и до «Да твой папенька просто портной, ясно?»

– И он уехал, – говорит старший упавшим голосом. – Все только посмеялись. Думали, он испугается и вернётся. Или мы потом найдём. Или он сам доберётся обратно до пристани. Потом мы поужинали, начали решать – что делать…

Меньшой сопит, икает и подсказывает иногда: «Про л-лошадь скажи». Ну да, решили лошадь добить, чтобы не мучилась. Магией побрезговали, высокородненькие. Один из магнатских сынков закрасовался: вот, у меня атархэ, я с одного удара!

Только вот крови от этого удара вылилось порядочно. И её учуяли йоссы, которые как раз как-то внезапно оказались вне клеток. Как там Грызи говорила? Кто-то выпустил?

Дыхание всё тяжелее, прерывается. В сапогах полно снега. Тянет вниз. Кровяница мельтешит и плывёт в глазах, и кажется, останови бег – упадёшь замертво.

Первыми почуяли стаю собаки и лошади – а лошадей эти остолопы не привязали как следует. Кто оборвал уздечку, кто ветку отломал, кто у слуги вырвался – разбежались все. Собаки – частью тоже в разные стороны, частью начали рычать на то, что неслось на них из лесу…

– А мы все не знали, что делать, – это уже младший Жёлудь. – Лошадей ведь нет, а местность незнакомая. Решили остаться у костра, бить магией, отпугивать огнём.

Старший молча принимает к гриве, кусает губы. Сейчас опять заладит это своё – «Мы их бросили!»

Как только йоссы вырвались на поляну – он отшвырнул меч, сгрёб братца в охапку и рванул куда подальше от стаи. Бежали и слышали крики – тут младший всхлипывает. Старались не влезть в колючие кусты. Деревья вокруг – сосны и ели, никак не влезть, так что они бежали и бежали, пока не нашли тот дуб… а крики ещё сколько-то раздавались, а потом смолкли.

Старший добавляет только:

– Старый Хлоу говорил: если йоссы идут на кровь, сразу бежать… и на дерево. И он… настоял про коней. Чтобы взяли Куража и Отклика.

Папочка Ройдэк должен озолотить своего главного егеря. За то, что обучил сынков как следует. И лошадей для них выбрал нужной породы – мало ли, в снегах придётся гулять.

Набираю воздуха в грудь, чтобы сообщить Желудям – как им повезло. Только не успеваю. Там, впереди, ясно отдаётся переливчатый, жалобный вскрик йоссы, которому сделали больно. И несётся вперёд Песнь Жалобы, которую поют над трупами собратьев.

Дыхание колет изнутри горло, распирает грудь. Я понимаю – лучше всех на свете понимаю, что сейчас там, куда ушли Морковка и Грызи. И забываю обо всём – что тут Заброшье, что я ноги болят, голова кружится. Потому что это Мясник, чёртов Живодёр со своим клятым дартом, и он их истребляет прямо сейчас, а я застряла здесь и не успеваю!

И я рвусь вперёд со всех ног – увязая в снегу, задыхаясь от жара в куртке. Несусь изо всех сил и дёргаю за собой лошадь. И кричу всем существом, обращаясь – наплевать к кому, к небу, к Заброшью или к ещё чему-то: мне нужно, слышишь, нужно туда, я должна знать, что там делается, я должна быть там прямо сейчас!!

В правую ладонь будто вгоняют раскалённую иглу толщиной с коготь альфина. И я понимаю, что на мой крик отозвался Дар, и останавливать его поздно.

Потом я падаю – лечу и лечу в снег, и одновременно лечу куда-то над снегом, скольжу, будто выскочив из собственной шкуры, и кажется – вижу это… окровавленная, смятая простынь в серебристых телах, выедающий глаза блеск лезвия дарта…

Кажется, ещё захожусь в другом крике: «Сто-о-о-ой!» – прежде чем нырнуть головой вперёд в холодную черноту.

– Очнитесь! Пожалуйста, очнитесь! Госпожа… Лиор, мы же не знаем её имени!

– Халлен? Это правда ты? Но как ты выжил?

Мне трут щёки снегом, надо мной причитают и пытаются неумело в меня залить какое-то зелье с моей же поясной сумки. Судя по запаху – кроветвор. Смыкаю губы и пытаюсь отмахнуться, пока младший Жёлудь мне зубы склянкой не высадил.

– О! Она приходит в себя!

– Где ты был? Ночью… ты куда уехал? И откуда тут эти твари? Ты знаешь?

Старший Жёлудь хрипит и кашляет. Но важно не это, а третий голос, который бубнит в ответ… что-то про «онневиноват».