Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

Резким и жёстким, вспарывающим, как кинжал – зловещим голосом крови. Она раскрыла пальцы навстречу йоссам, повела ладонью с алым знаком на ней – и они замерли мгновенно, все. Даже тот, который пытался броситься на Нэйша слева и почти встретился с кинжалом устранителя. Перекувыркнулся в воздухе, упал в снег, и остался лежать без движения, и я так и не понял, что его остановило – клинок или приказ.

– Варг крови, – презрительно кривя губы, сказал Петэйр, и я отмахнулся мысленно: кто угодно, но не она, это уж точно не про неё…

Среди белого и алого плавала теперь тишина: они все смолкли, будто хозяйская рука рванула за ошейник. И смотрели на неё, опускаясь в снег, и на миг мне показалось: сейчас они поползут. Прижимаясь брюхами, пачкая шубы – поползут ей навстречу, чтобы лечь у её ног и показать, что она их божество.

Но она не стала ждать этого. Потому они просто осели в снег. Послушными, одинаковыми движениями, будто их разом охватил невиданный мор. И в разрытой снежной постели, усеянной алыми пятнами – остались неподвижными. Такими же, как их собратья, проигравшие в схватке с устранителем.

Конь подо мной всхрапывал и пятился – я натягивал поводья, чтобы его удержать, и в мыслях шелестели страницы, и скрипучий голос Филора Крайторианца словно процарапывал в памяти: «Что же касается варгов крови – сие есть наиболее зловещие и опасные из порочного племени, ибо даже иные варги изгоняют их и полагают проклятыми…»

– Олкест, – позвала Арделл. Не оборачиваясь, так что я не мог видеть её лица – но в её фигуре и голосе больше не было прежней властности и непоколебимости. Сила словно утекла вместе с кровью: варгиня перетягивала ладонь бинтом, и плечи у неё были опущены, и лицо тоже.

– Олкест… там, в сумке у меня снотворное – толстая синяя бутыль. Пройдите по тем, кто жив, по семь капель в угол пасти или на веки. Справитесь?

Варг крови. Единый, она варг крови…

– Что? Д-да…

Она уже направлялась к Лайлу Гроски – всё так же, даже не взглянув. Шагая между телами йоссов… мёртвых? Спящих?

«Морковка, ты идиот, – вклинился в мысли отрезвляющий голос Мел. – Трупам-то снотворное на что?!»

Голос подействовал как пощёчина.

Коня пришлось отвести по тропе подальше и надёжно привязать. После я занялся сумкой варгини: мотки бинта и склянки, сахар и сухари, два или три артефакта, огонь, воздух, вода… вот и синяя бутыль. Пальцы двигались медленно – оказывается, они застыли, даже в перчатках. И уже потом, когда я поковылял давать снотворное йоссам – я понял, что мне холодно. И ещё колет в груди и кружится голова.

Двигался я словно во сне: подойти, пощупать… живой? Пипетка, синяя жидкость. Семь капель. И ещё я считал йосс – живых, раненых и мёртвых, и всё сбивался. А холод всё креп, но был совсем неважным, только голос Филора Крайторианца не удавалось отогнать: «Зловещие… опасные… порочное племя… прокляты…»

– Олкест, дайте бинты! А лучше прямо мою сумку.

«Варг крови», – я мотнул головой, отгоняя приставучий голос. Подошёл, протянул сумку и посмотрел в лицо Лайла: бледное, неподвижное, неживое.

– Он…

– Жив, плох, есть время, об остальном потом, – Арделл говорила, сжав зубы, а пальцы проворно вынимали из сумки – бинт, и одну бутылочку, вторую, третью… – Закончите с йоссами. И набросьте что-нибудь. Простудитесь.

Я попытался перехватить хотя бы её взгляд – как будто взгляд бы всё объяснил бы, но она уже опять занялась Гроски, сооружала компресс, поливая его какими-то зельями. Лицо у неё заострилось, и там было неуловимое какое-то выражение, отголосок, словно отзвук чего-то – за упрямством и тревогой.

«Варг крови, – твердил голос, пока я плыл по обжигающе холодному, плотному воздуху к тому месту, где бросил куртку. – Она варг крови».

Куртка была разорвана на шесть частей – я бездумно поднял голубой кристалл сквозника, выпавший из кармана, повертел в пальцах...

– Алое на белом.

Я забыл об устранителе, а может, не хотел помнить. Нэйш стоял совсем рядом, за стволом дерева: брызги чужой крови прочертили дорожки по щекам, костюм похож на здешний снег. Серебристая бабочка тускло посвёркивала с ворота рубахи. Разорванный рукав костюма – и всё, не считая этого, «клык» был совершенно невредим, разве что дышал чаще обычного и выглядел задумчивым.

Он протирал платком кинжал и не мог оторваться от россыпи ярких капель на снегу, у своих ног.

– С чем бы вы сравнили это, господин Олкест? Ягоды кровяницы? Алые чернила или что-то другое? Мне почему-то кажется похожим на коралловые бусы. Снег – и рассыпанные бусины…

У него тоже было непривычное выражение лица – то ли узнавание, то ли попытка вспомнить. И он вёл пальцами по коре сосны, к которой прислонился – но не лаская дерево, а словно пытаясь найти знакомые зарубки или открыть тайник.

– Я думал, вы коллекционер, а не поэт.

Нэйш моргнул, словно очнувшись. Послал мне усмешку, вдвойне безумно выглядящую на лице, забрызганном кровью.