Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

— Кто-то рассказал им, что они свободны. И что бояться больше не надо. И что люди — не добыча. Что мы все вместе.

— К-кто?!

Пальцы, стиснутые на хрустале, подрагивают, а губы вздёрнулись в оскал, и на миг, когда их глаза встречаются — это почти единение, потому что она понимает… слышит: «Всё было рассчитано, и такого не могло произойти, потому что они не могут быть такими, это ложь, и кто мог сотворить такое?!»

«Тот, кого не может вытеснить из сознаний животных твой артефакт, — отвечает Гриз взглядом. — Поверь, это не я».

— Чудо!!!

Вопль накрывает площадь единой, ликующей пеленой. Гриз поднимает голову: на фоне серебристой луны распахивает крылья феникс. Он процветает пламенем, и переливчатая песня вторит песне алапардов.

«Скорее! — зовёт огненная песня с небес. — Вы свободны теперь, и мы вместе! Так скорее, за мной!»

Алапарды отзываются дружным радостным: «Мри-э-эй!» И идут туда, куда плывёт феникс — к Большой Ярмарочной улице, к той самой, с которой всё началось. А народ пропускает их, торопливо расступаясь, частично запруживая площадь, а частично — давя друг друга… Пока не открывается проход, в конце которого стоит и ждёт единственный человек.

Высокий человек в плаще, и лицо скрыто капюшоном.

«Он…» — прокатывается по толпе судорогой. Но человек не шлет ни жеста, ни слова. Он только кивает алапардам как старым друзьям — и уходит пружинистым, легким шагом, а они следуют за ним игривой трусцой, извиваясь в сладостном танце, подпирая друг друга боками, всё норовя нырнуть ему под ладонь…

Пастух посреди доверчиво прильнувшего к нему стада.

И над всем этим алый знак феникса в небесах.

Гаснет позади протяжный стон, смешанный с рыданием. От тех, кто остаётся в неподвижности на Площади Двух Явлений. Кто получил больше, чем ожидал — в толпе праздник, незнакомые люди обнимаются и жмут руки, и если кто-то не видел — ему торопятся описать чудо в подробностях, и кто-то уже плачет от избытка чувств…

Экстаз. Восторг. У всех.

И ярость — у единственного.

— Хороший ход, варг, — Петэйр теперь идёт к ней навстречу, у него шальные и весёлые глаза убийцы. — Очень хороший ход. Но мы с тобой ещё не закончили.

Жаль, нет кнута, — успевает мелькнуть короткая мысль.

Мастер суёт руку в карман. И замирает, услышав тихое, сказанное возле уха:

— Вы уж меня за такое простите.

А потом кулак Яниста Олкеста врезается в челюсть Мастера-изгоя Петэйра с такой силой, что тот валится, как подкошенный.

— Уф, — Рыцарь Морковка свирепо сдувает со лба рыжие кудри. — Вы… вы невыносимы, вы знаете это? Вы что, знали, что в нужный момент появится вот этот… кто это был, кстати, а? Тот варг, который заходил к Джемайе? Но если так, то…

Гриз стряхивает с себя оцепенение.

— Олкест. Вы целы? Как Джемайя? Тербенно?

Рыцарь Морковка машет рукой — вон там, в порядке. У него смешно раздуваются щёки — наверняка там немало слов, которые он для неё приготовил…

— Присмотрите, чтобы он никуда не делся, ладно? — она кивает на Петэйра. — Свяжите чем-нибудь… мне нужно уйти ненадолго.

— Что? Опять?!

Она не отвлекается больше, бросаясь вслед за огненным знаком в небесах. По Большой Ярмарочной — но Гриз вязнет в толпе бурлящего народа, где каждый желает последовать за внезапным чудом. Её успевают пару раз обнять и поздравить, и она неминуемо опаздывает. Когда она выныривает из мутного вира энкерцев — бежать уже поздно, но она всё-таки мчится со всех ног по окованным в серебро улицам, гонится за алеющим пятном там, в небесах — знак феникса всё не гаснет, а песня не стихает, и этот знак словно ведёт её вперёд…

На полпути к городским вратам она понимает, что не догонит — и останавливается, выбрасывая из ладони птичку Джемайи, с одним пожеланием: чтобы она нашла варга с девятью алапардами. Потом снова пытается превратиться в ветер, но ветру в людском лесу — не разгуляться. На Привратную Площадь Гриз выскакивает, чтобы увидеть оплавленную дыру в воротах. Ну да, фениксы же мастера проходить через любые преграды…

Возле дыры толпится народ, и туда не доберёшься. Гриз успевает увидеть только вспышку от пламени феникса, но уже не в небесах, а ближе к земле. И ей кажется, что в этом пламени растворяется, тонет человеческая фигура в капюшоне.

Девять фигур алапардов тоже исчезают в ночи — лунными бликами, как полагается самым быстрым существам в Кайетте.

Потом она просто стоит. Посреди Привратной площади Энкера — вновь ставшего легендой. Слушает шепотки, которые льются из каждой крошливой стены: «Феникс, вы видели?» — «Он ходит в пламени!»

На ладонь опускается маленькая меднокрылая плашка. Теплая, будто её сжимали чьи-то горячие пальцы.

— Пока ещё не время, сестра, — говорит пташка весёлым молодым голосом. — Сегодня было не время. Но скоро оно придёт, обещаю. Помни: ты не одна.

МЕЛОНИ ДРАККАНТ