Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

Горевестник поперхнулся. Издал пару звуков вроде «Ыхыхы, ыхыхы». После чего голову поднял и ёмко приложил:

— Праздник к нам приходит.

КОРАБЛИ ПЛЫВУТ. Ч. 2

ЛАЙЛ ГРОСКИ

Городок Трестейя принял меня как родного. В общем-то, он и был мне родным, и даже походил на меня: слегка бесформенный и когда-то знавший лучшую жизнь, щетинистый от кустарников, мусорный и наполненный крысами. Невезучий такой дядька со сложной историей, взглянешь — и ведь были же шансы взлететь, да вот, не вышло.

Город возник четыре века назад, в благословенные времена Таррахоры Сияющей, общей вотчины Целительницы и Мечника. На границе с восточным соседом, Даматой, Трестейя процветаал меньше века. Потом грянули Братские Войны: короли-братья Айл и Вейгор устроили потасовочку за правление — больше тридцати лет, с небольшими передышками. Город переходил из рук в руки, а когда возвестилось перемирие с Хартией Непримиримости, остался всё-таки за Вейгордом. Может, у Трестейи ещё был шанс, но тут подлянку решили подкинуть восточные соседи. Оказывается, тем здорово надоели многолетние разборки на границах с морами-гладами-дезертирами-разбойниками. По этому поводу юный и горячий король растряс сокровищницу, знать скинулась и возопила к Мастерграду — и по сухопутной границе Даматы пролёг Заградительный Барьер — мощнейший артефакторный щит. Торговля прекратилась, и Трестейя вознамерилась было совсем уж помереть от таких непорядков — но спасение подкинула мать-природа да смекалка констрабандистов.

С ближней таверны мутно подмигнул кошачий зелёный глаз. Я поправил подранный шарф, замотанный «с шиком, по-морскому». Из-под полей обтрёпанной шляпы покосился на восток, где смутно виднелись Кошкины Горы — невысокие, капризно и плавно выгибающие спинки. Показалось — в ответ знаку на таверне в горах подмигнули, разбегались голубые и зелёные огонёчки.

И потянуло серой — из прошлого.

— Дядька, вы морской? Из Велейсы Пиратской? А у нас вона, корабли! А дайте монетку за-ради праздничка! Медну рыбёшку в детскую ладошку! Серебряный плавничок — в малый кулачок! Или золотницу — в храм на помолиться!

Чумазая ребятня — с кособокими самодельными корабликами и в драных куртках… Визг, и хохот, и брызги грязью — грязи на улицах завались, вязнут грубые ботинки. В луже возле Храма Круга можно пару флотилий потерять, и прихрамовые кошки выглядят так мрачно, будто они только и делают, что кого-то в этой луже топят.

Помнится, когда меня впервые направили в этот город (сколько ж мне было? двадцать семь?) — меня это поразило. Стены храма, все в поросли дикого винограда. И обилие кошек — не меньше пары дюжин разного цвета, и все с мордами, на которых написано: «Я тут кое-что повидала, поклонись мне, ничтожное ты создание».

— Местные талисманы, — ухмылялся Нирв, хитроватый и суетливый. В свои пятьдесят он выглядел на семь десятков — потому что вечно горбился, шамкал и хватался за сердце. — Ты, парень, иди, мясца, мясца им купи в прихрамовой лавке! И повкуснее, пожирнее бери, щедрым себя покажи, раз такое дело! Попроси, значит… пусть благословят, раз такое дело. Родственничкам пусть скажут про щедрость твою, а родственнички… В долгу не останутся, а?

И хихикал, и пихал в бок, и показывал в сторону Кошкиных Гор, и подмигивал: с родственниками встретишься, а может и не встретишься, если повезёт, ага…

Земляные кошки — очаровательные твари, как полагает Мел. Просто миляги, которые способны прогуливаться под землёй. Разрывая почву и камень ударными дозами магии. Временами кошатинам надоедает мыкаться на глубине — тогда они гуляют поближе к поверхности, выставляя то огненные уши, то горб головы. Иногда показываются сами, особенно когда есть желание поохотиться на кабанов, оленей или другую дичь. В их тоннелях человек в полный рост пройти может: земляные кошки любят, чтобы попросторнее…

Прихрамовые родственнички местных кормильцев снисходительно принимают подношения от горожан. Вид у кошек порядком обожравшийся. Народ семьями ломится в храм, чтобы поклониться Девятерым, вспомнить покойников и очиститься от грешков прошлогодних.