Пастыри чудовищ. Книга 3

Гриз Арделл была непохожей на себя: бледная, с распущенными и приглаженными волосами — и ещё она серебрилась, была в струящемся, лёгком одеянии: то ли хламида, то ли сложенные крылья. Брови у неё были нахмурены, взгляд сосредоточен, и походила на кого-то виденного давным-давно, только один раз, в высокой белой башне Акантора…

— Как это нет? — я оглянулся и увидел мотающийся без контроля руль. — Разве ты не можешь?..

— Нет, — тепло от её ладони на щеке показалось ожогом — мне нужно лететь, Лайл. Попытайся ты.

— Но я же не умею рулить, — это показалось до того забавным, что я улыбнулся. Но она не ответила на улыбку — тихо шевельнула губами: «Учись». И взмахнула серебристой накидкой, как крыльями, сорвалась с палубы и затерялась то ли в море крови, то ли в море огня, а над головой плеснули огромные крылья, и я понял, что небо горит из-за феникса…

Паруса подожжёт! Палуба вертелась и выскальзывала из-под ног, но я вцепился в горячее, гладкое дерево штурвала, повис на нём, стремясь отвернуть корабль от бездны…

— Держи ровнее, Пухлик! — заорала Мел, появляясь из ниоткуда и вцепляясь в штурвал. — У меня тут мортахи размножаются!

— Куда держать? — завопил я в ответ. — Я же не умею рулить! Нужно…

— Спрыгнуть, мой сладенький?

Поверх моих пальцев легла тёплая ладонь — и алые волны опали перед носом корабля. Аманда запела что-то на языке нойя, мы удерживали штурвал уже втроём, но непонятно было — куда плыть…

— Кто здесь главный? — крикнул я и завертел головой, пытаясь найти фигуру на капитанском мостике. — Какой курс?

Показалось — на фоне пламенеющего неба обозначился силуэт на мостике — и я почти узнал его, но тут корабль резко вздрогнул, заваливаясь на борт. И я ругнулся сквозь зубы, стиснул в потных пальцах штурвал, повис на нём всем весом…

…и вывалился из сна прямиком в комнату поместья Мертейенх. Пред очи нервного Нардена Трогири. Тот подозрительно глядел, как я расцепляю пальцы, намертво сжатые на столбике кровати.

— Рассвет скоро, господин Гроски, — он прямо-таки потел от предвкушения, а справа и слева от него стояли специально отобранные егеря со здоровенными тяжёлыми «скроггами» с Пустошей. — Пора на небольшую охоту.

* * *

Солнце не торопилось на небо. Вместо этого там проступала куча алых полос. Похоже было, что светило прирезали ночью, а следы как следует не затёрли, так что вот-вот набежит группа бравых небесных законников — для следствия…

Пасть калитки глухо лязгнула за спиной.

— Быстрее шагай, — буркнул егерь Борак, длиннющий и носатый. Рванул меня за связанные руки вперёд. Коренастый безусый Клайс тем временем подтолкнул дулом сзади.

— Честное ковчежническое, не вижу я в этом особенного смысла. Раз — мы продвигаемся на всех парах к ушибленному жаворонку, могу бочку пива поставить — пока будем идти, он проснётся и упорхает. А если даже и нет — услышит, как мы идём и всё равно свалит. Два — я ни разу не был в тейенховой роще, вир побери, ну и красотища!

Шелестели и сияли деревья тейенха — громадные колонны, напитанные теплом. Пахло гарью и немножко — горьким тейенховым соком и взрытой землёй. С каждой жилистой, могучей искрящейся ветки на нас мог сигануть мортах или тот, который похуже мортаха. Потому ребятушки нервничали и шикали. Зря они так: роща спала, роща притаилась и испугалась. О ночном буйстве бестий напоминали вывернутые с корнем молодые саженцы, пропалины, взрытая земля да обломанные ветки.

Вообще-то, за это нужно было сказать спасибо мортаху.

Это случилось через полчасика после того, как меня начали выспрашивать о Нэйше. Летящая очертя голову самка яприля затормозила ни с того ни с сего. Потом в Чаше обозначилась неясная клякса — словно часть леса, которую малость подкрасили синим с бока. Яприлиха попыталась свернуть, но клякса будто обтекла её, взлетела на дерево и опять оказалась впереди. Снова послышалось хныканье маленькой девочки. В воздухе высверкнуло алое жало.

Самка яприля ещё попыталась было побиться в деревья или проломиться через кусты — но даже в Чаше было видно, что бешенство её оставляет, и она дрожит. Непонятное марево всё время оказывалось перед ней, мелькало жало — и в конце концов яприлиха тяжко вздохнула, бухнулась на бок.

— Поза покорности, — уронил себе под нос старший Трогири.