Пастыри чудовищ. Книга 3

— Или удары с артефактов. Ценные сведения, господин Нэйш, но у нас отсутствуют не-магические средства для возможной атаки… уп.

Простая истина — что у нас есть как минимум одно средство для немагической атаки — дошла до Даллейна в тот миг, когда Нэйш поднялся во весь рост, отряхнул костюм и шагнул из ложбинки. Пройдя при этом через очередной удар — для разнообразия, холодом.

Воздух вокруг «клыка» заискрился и оледенел, туманная дымка обратилась в похрустывающую мглу. По земле пролегла замороженная полоса. По которой устранитель и продолжил своё невозмутимое шествие. Под дружный хор «Мужик совсем…?!» — и со стороны защитничков, и со стороны ребят Даллейна.

— У Дара Щита вашего друга замечательный потенциал, — пробормотал подручный Виверрент, наблюдая за прогулочкой Нэйша по перепаханной поляне. Удивлённо скосился в ответ на моё мычание. — Вы не согласны?

— Разве что со словом «друг». А вам, стало быть, доводилось наблюдать этот Дар в действии?

— Несколько раз, но такой исключительной силы…

По Нэйшу теперь били из трёх окон. Огнём и воздухом, с нескольких амулетов и печатей, удары магического ветра и пламени переплетались, свивались в смерч — и в нем поблёскивали голубоватые молнии. И в центре клубящихся огненных вихрей плыла неспешно белая фигура. Устранитель даже и не думал перейти на бег, шёл через магический ад — будто за бабочками прогуляться собрался.

Группа Даллейна малость обалдела от зрелища, но потом там спохватились, попытались боковыми ударами сбить магию противников, хоть немного оттянуть на себя. Поздно — Нэйш перешёл на быстрый шаг, перешагнул через последний обгоревший ствол, пролетел через бирюзовый пузырь защиты, почти позволил садануть себя магией в упор — почти, потому что схватился за руку наёмника, резко дёрнул на себя, выдал пару тычков сжатыми пальцами и попросту вытащил парня из окна. Заслонился им ещё от одного магического удара, отшвырнул в сторону, легко подтянулся — и исчез внутри здания.

Магические удары из окон перестали наноситься почти тут же. А в самом здании явно наметилось побоище.

Невозмутимый господин Даллейн только языком цокнул, покидая канаву.

Уникальный Дар, ага, размышлял я, пока трусцой нёсся вслед за ним к трюфельному хранилищу. Такой, что выдерживает «Эффект Овхарти» у феникса — притом, что Нэйш тогда ещё и Гриз закрывал. Или агонию четырёхсотлетнего геральдиона (а в том случае он закрывал Аманду и меня). С другой стороны, Нэйша как-то повязали двое придурков с арбалетом — вот что мне покоя не даёт.

Когда мы подошли к зданию, внутри уже всё утихло. Бирюзовая дымка защиты не рассосалась, зато двери теперь были гостеприимно распахнуты.

Наземная часть трюфельного хранилища была небольшой. На единственном столе выставлены бутыльки укрепляющих и заживляющих зелий и аккуратно разложены боевые амулеты — в основном ударного типа. Огонь, воздух, заморозка, даже что-то с молниями. Недешёвые, запитанные до отказа штучки — я только присвистнул от зависти.

Ребятки из набранного Даллейном отряда вязали тех, кто лупил по нам магией. Шестеро магов, да ещё один валяется под окном и стонет. В основном все скрючены от боли, но у двух ножевые раны — дарта у устранителя не было, а ножики никто не отменял.

— Где господин Нэйш? — осведомился Даллейн вполголоса.

Его группа, не сговариваясь, кивнула на старинную кованую дверь прямо в стене. Так, словно за дверью скрывался Властелин Пустошей.

За дверью обнаружились тьма и холод небольшого переходника. Вниз вели широкие, но искрошившиеся от старости ступени. Кое-где их пытались подлатать деревянными досками, но ступать всё равно приходилось осторожно, подсвечивая фонариками.

Где-то внизу и вдалеке гуляло эхо отдалённых криков, и на последних ступенях до нас донеслись пара громких хлопков — и всё затихло совсем.

У подножия лестницы чуть не споткнулись ещё о двоих наёмников. Один был в отключке, второй — едва слышно постанывал. Даллейн перешагнул через них, посветил по сторонам, наткнулся лучом фонаря ещё на одну дверь и шагнул к ней.

У двери разлеглись ещё два тела, а сама дверка оказалась запертой на магический засов. Даллейн примерился, пробормотал что-то — и просто выдрал дверь из стены при помощи Дара.

В нос ударил густой, терпкий и настоянный запах грибов, смешанный с запахом земли, ветхости и чего-то ещё, знакомого, сладко-солёного. Глаза не сразу справились со светом — слишком много бирюзовых отсветов, ярких переливов от ракушек флектусов. Так что я сперва не разобрал, что это стоит на середине зала. И почему между стен эхом отдаётся невозмутимое густое «кап-кап-кап».

— Девятеро, что за… — прохрипел не такой уж невозмутивый господин Даллейн.

Мы стояли в старом трюфельном хранилище — приземистом и широком, вдоль стен ещё сохранились остатки полок, на которых вызревали рубиновые трюфеля. А посреди хранилища расположился алтарь. Деревянный и грубый, в виде плоской ладьи.

На алтаре лежало тело. Мужчина лет тридцати, с виду — то ли учёный, то ли деятель искусства: нежные, тонкие пальцы, худые руки, аккуратная бородка. Лёгкая полуулыбка — словно смотрит сны.