Пасынки безмолвия

Делать привалы было нельзя. Даже несмотря на то, что охотники могли крепко отстать или вообще побоялись лезть следом. Потому что, если остановка невольно окажется в ареале обитания хвостатой стаи, за человеком сразу придут разведчики. А это не сулит ничего хорошего, так же как выигрыш «морковки»…

Происходящее слилось в его сознании в одно огромное и разноцветное пятно, словно кто-то решил сознательно испортить богатую палитру великого художника. Макнул кисть в растворитель, да и смешал все подряд, капризно и зло. На загривок давили тонны грунта и бетона, отделявшие беглеца от неба и солнца. Которых тот, если прекратит движение, уж точно никогда больше не увидит.

Сорока окончательно заблудился.

Несколько раз ему казалось, что он пробирается там, где побывал пять минут назад, сделав крюк. А может быть, час назад. Он вообще потерял ощущение времени, а выискивать в заплечной ноше армейский хронометр, зачем-то украденный у Сливоносого вместе с нужными вещами, казалось неуместным.

Разок мелькнула – на самых задворках сознания, едва приблизившись к границе восприятия, – мысль: даже если его не смогут разыскать ловчие молчунов, он все равно стал живым трупом. С его хаотичными метаниями по коридорам… С его рискованными спусками там, где лестницы были раскурочены и отсутствовала даже призрачная возможность подняться назад…

С медленно растущей в сердце паникой и отсутствием карт он элементарно погибнет от голода и холода. Или будет сожран крысами, когда кончатся патроны или «землеройки» соберутся в решительную и бесстрашную армию. Мысль мелькнула и ушла, чтобы не мешать Сороке бежать дальше, все глубже закапывая себя под чудовищно-холодные Пробирки…

Сорока перестал быть птицей, давно вымершей, но еще ассоциировавшейся с его фамилией. Он стал крысой, бесцельно бегущей вперед, куда гонит инстинкт. Каждая минута пребывания под землей сводила с ума. Каждый шаг на целые световые годы уносил от поверхности и надежды на успешное возвращение.

По самым крохотным и осыпающимся карнизам парень огибал заводи и водопады с резкой химической вонью на десятки метров вокруг.

Спускался с таких оползней и разрушенных лестниц, где одно неловкое движение вело к сломанной шее, параличу и смерти в крысиных зубах.

Пролезал в столь узкие щели в завалах, куда не рискнул бы запустить змею.

Слившись с темнотой, вонью и затхлостью, зараженными воздухом и почвой, он искренне уверовал, что вооруженные прыжковыми амортизаторами, поисковыми роботами и колдунами нелюди останутся ни с чем. Не рискнут лезть еще глубже. Потеряют след. Отравятся в облаке испарений. Свихнутся от давящих на голову глыб.

Сорока не верил в это.

Сорока искренне верил в это.

И продолжал бежать.

Он сам частично стал парниковым шаманом, способным читать о человеке из его вещей. Вывел свои чувства на такой высочайший уровень, так обострил и изготовил к бою, что буквально физически ощущал, что где-то за спиной вышагивают по его следам пятеро хладнокровных убийц. Столь же легко и непринужденно чувствующих свою несчастную жертву, которой просто не повезло в идиотской бескомпромиссной игре…

Новый коридор. Лестница вниз в бетонной трубе со ржавыми П-образными ступенями, грозящими сломаться под его весом. Помещение с бронированной дверью. Новая лестница и новый коридор. Он чувствует крыс. Их много, они совсем рядом и настроены враждебно. Он стремится увеличить расстояние между собой и этой иррациональной злобой.

Выход на перрон, необычно короткий и узкий…

Поскользнувшись и едва не сверзившись с полутораметровой платформы, Сорока неловко упал набок. Тяжело, до крика и невольных обидных слез, приложился правым коленом. Сквозь штанину в ногу тут же впились острые осколки керамической плитки. Респиратор сорвался с лица, повиснув на шее. Фонарь выскочил из руки, покатившись в сторону.

Уже заваливаясь и готовясь удариться затылком, парень запоздало спохватился, что если лампа разобьется, он… Затем мысли кончились. Все.

Несколько секунд просто лежал на спине.

Это было так приятно. Не хотелось вставать. Вообще никогда. Ни под каким предлогом.

Фонарь не разбился, лишь отлетел на пару метров и неваляшкой встал на днище, нацелив ослепительный луч в сферический потолок перрона. Странного перрона, технического, по всей вероятности. Но и на это было наплевать. Главное – лежать как можно дольше, давая отдых ногам, и больше никуда не спешить.

Однако почти сразу, еще не успел опасно захолодить спину мрамор платформы, своим обостренным восприятием Сорока ощутил, что в темноте кто-то есть. Не только крысы, они тут были повсюду и совсем рядом. В темноте таился некто враждебный. И бесповоротно чужой этому миру, так же, как сам бывший продавец Вардана.

Они нашли его…

Непостижимо как, но нашли. Каким-то образом вычислили направление движения. Опередили, срезали скрытыми ходами. Устроили засаду и готовы вручить «выигрышный» билет.