Пасынки безмолвия

Она только теперь поняла, какое из чувств существа, держащего ее руку, было доминирующим. Это была жалость. Так мальчишка сбивает голубя из рогатки, но не убивает, а лишь перешибает крыло. А потом приносит домой и выхаживает, заглаживая кровавую вину.

«Могу провести вас к себе домой, – словно прочитав ее мысли, ответил нелюдь, считавший себя Петром. – Накормить, укрыть, помыть».

Тут Погремушка чуть не вывернулась из легкого захвата. Он что, считает ее грязной?! Долбаный парниковый выродок, давний враг человека, полагает, что ей нужна ванна?!

– Бред какой-то, – сипло пробормотал Сорока, едва прошел первый шок от расшифровки зрительных образов. – Да под Пробирками мне сразу конец!

Но Петр, все еще находившийся между ними, вдруг выдал импульс такой яркости и силы, что Яна опешила. А ведь в этом была доля истины! Спрятаться там, где никто и не надумает искать. В самом логове противника, в самом его гнезде. Вот где «победителя» Лотереи Равновесия никогда не хватятся. Перероют Циферблат, перетряхнут весь город, но не найдут и свернут охоту. А она, ответив на предложение спасенного, сможет завершить начатое…

Вероятно, ее мысли не укрылись не только от застекольщика, но и от беглеца в армейской куртке. Сорока скорчил гримасу, замотал головой. Не давая ему произнести ни слова, Погремушка торопливо протранслировала выродку свои опасения:

«Тебе-то какой в этом резон? Тебя обвинят в пособничестве».

«Не обвинят, – отрезал Петр серией ярких картинок, демонстрировавших безупречную иерархию подкупольной цивилизации. – Контакты с синантропами не запрещены. Уйдете, когда утихнет шум».

«Твой интерес?» – не унималась Яна, пытаясь разгадать побудительные мотивы существа в рваном комбинезоне.

И тот ответил, если передаваемые им волны вообще можно было определить как вопросы и ответы.

«Спасла мне жизнь. Обязан отдать долг».

Он вздохнул. Теперь, когда все трое установили нестабильный, но работоспособный канал общения, молчуну стало легче и пот уже не бежал из-под его волос в три ручья. Он поспешил добавить, все еще наполняя парня и девушку прямотой намерений.

«Не могу дать тебе еды или оружия. Противопоставление: благодарность необходима. Супруга не будет протестовать. Молодого самца можешь взять с собой. Он выглядит жалко, ему необходима помощь».

Несмотря на напряженность ситуации, Погремушку едва не разобрал смех.

Самца! Он, нелюдь, забывший о том, каково это быть человеком, оперировал биологическими категориями, рассматривая Сороку только с этой, предельно животной точки зрения. Абсурдность происходящего так потрясла девушку, что она чуть не расхохоталась. Удержала себя, поймав недоумевающий взгляд парникового. Так недалеко и до истерики, от которой она недавно предостерегала парнишку…

«Нечитаемая эмоция. Тебя тошнит?»

«Нет, идиот. Это обычный смех».

«С-м-е-х? – Петр какое-то время катал в сознании незнакомый термин, подбирая к нему наиболее подходящие визуальные определения. – Ты удовлетворена в высшей степени? Обозначение: мое предложение принято?»

Несколько секунд девушка рассматривала застекольщика. Существо, забывшее, что такое обычный человеческий смех. Странное и пугающее нечто, добровольно отказавшееся от речи ради обмена красочными мыслеобразами, за которыми читались истинные мотивы и напрочь отсутствовала неискренность…

– Неожиданный поворот, сестренка? – вдруг прошептала Ленка в ее голове, заставив Петра уловить и нахмуриться. Ей на смену пришел другой внутренний голос, теперь принадлежавший Баклажанчику: – Вперед, Погря. Ты же знаешь, что это отличный шанс довести дело до конца…

Он был прав. Они оба были правы.

Даже если отпустить выродка, сюда скоро заявится команда «награждения». Явится в любом случае, ведь кулема по имени Сорока теперь не отцепится от нее, углядев в егере свой шанс на выживание. Не ногу же ему дырявить, бросая на этом проклятом перроне? Как ни крути, отныне ее миссия под угрозой, и капитулирующим возвращением на поверхность задачу шефа не выполнить.

Но вместо того, чтобы прокомментировать свою реакцию, Яна несколько раз глубоко вдохнула. И кивнула обоим. Если молчун обманывает – а она по-настоящему верила, что это невозможно, – Погремушка всадит в него пулю. На этот раз без всяких сожалений или душевных метаний. Убийца она или нет, но если спасенный нелюдь собрался завести их в ловушку, он погибнет первым.

От Петра ее планы не укрылись. Закусив губу, тот твердо кивнул в ответ, словно подписывая негласный контракт, в случае неисполнения которого отдавал на заклание собственную жизнь.

– Что происходит? – испуганно спросил Сорока, еще не до конца распознав, какими ментальными образами обмениваются девушка и застекольщик. – Он действительно может помочь?

– Может, – с прохладцей ответила Погремушка, старательно закапывая в сознании подлинные мотивы посещения Девяти Куполов. – А если ты не до конца понял, о чем идет ре… о чем сообщает нам этот чудик, то слушай меня очень внимательно.

13