Пасынки безмолвия

«Осознанный шаг. Улучшение человека. Развитие внутреннего логоса. – Петрос старательно подбирал логосолитоны, стараясь находиться в нежно-желтом поле заботы и опеки. – Еще в конце XX века научно доказано, что речь является способом, позволяющим передать лишь 20 % полезной информации. Остальные 80 % человек получает через невербальные источники. Прикосновения, запахи, язык тела, взгляды и микромимику; а также ауросемантические выплески, в древности имевшие определения телепатии и психокинеза. Тогда же была открыта теория электромагнитной и торсионной природы предчеловеческой речи. И даже письменности. Была выявлена опасность влияния речи на геном».

Мужчина мог лишь догадываться, понимает ли самочка его непростые рассуждения.

Пока она молчала, с изрядной долей гнева изучая его через зеркальце на лобовом стекле. Ах, какой прекрасно-наивной казалась сейчас арбалетчица!

«Учеными середины XXI века было доказано, – осторожно продолжил инженер, стараясь не спугнуть и не запутать Йанну, – что под воздействием недочеловеческой речи солитоны ДНК любого организма, от бактерии до высших млекопитающих, подвергаются необратимым изменениям. Была доказана губительная сила вербальной коммуникации. И это при повсеместной невостребованности устаревшего канала обмена информацией и экспонентном развитии электронной коммуникации. Если бы предки избрали путь исключительно позитивного применения речи, чье положительное влияние на рост клеток или восстановление хромосом тоже было подтверждено, мир стал бы иным. Но природу человека изменить сложнее, чем переучить способы общения. Оказалось, что материальность мыслеформы вообще не имеет столь пагубных последствий. Поэтому человечество приняло осознанное решение перейти на новую эволюционную ступень».

«Солитоны? Недопонимание».

«Кластеры хранения информации в отдельно взятых нуклеотидах дезоксирибонуклеиновой кислоты. – Петрос не смог объяснить проще, а потому постарался добавить в мыслеформу побольше красочных зрительных образов. – Так родилась основная единица коммуникации человека нового поколения – логосолитон, тактильный выплеск мыслеформы. Теперь ты понимаешь суть заблуждения?»

Казалось, она поняла.

Но вместо принятия и смирения Петрос вдруг ощутил исходящую от нее глубочайшую безысходность. А еще – встречное сострадание. К нему, его цивилизации и роду, ко всему огромному сияющему городу, который люди укрепляли и развивали день за днем. Птица-Цифра по-прежнему не участвовал в дискуссии, глядя в окно на скоростные автомобили и забыв прикрыть рот.

«Сострадание?» – недоуменно протранслировал инженер, уверенный в ошибке восприятия.

«Корректно», – устало откидываясь на спинку сиденья, ответила Йанна.

Провела по коротким пыльным волосам, прикусила губу. Разглядывала сложнейший прибор на коленях так, словно тот был взведенной бомбой. Поделилась переполнявшими чувствами, от которых человеку стало не по себе:

«Испытываю жалость к неполноценности собеседника. Требую ответа: что происходит в твоей голове, когда ты мыслишь? Слышишь ли внутренний голос? Собственный или принадлежащий другому человеку, значимому для тебя?»

Вопросы поставили Петроса в тупик. Но он быстро сообразил, что именно пытается вызнать любознательная самочка.

«Голос давно стал крайне размытым понятием».

Он ликовал от ее смышлености и умения формулировать простенькие логосолитоны. Происходящий спор был прямым подтверждением общего предка, а также доказательством величия последнего скачка эволюции, каких мир не видывал со времен неандертальцев.

«Система мышления, построенная на внутреннем диалоге, безнадежно устарела. Напоминая аппендицит, который мы удаляем малышам еще в чреве матери. Все мои измышления приходят в форме мыслеобразов. Испытываю сложность в объяснении данного понятия такому ограниченному существу, как…»

Он запоздало оборвал послание.

Расшифровав его обрывок, арбалетчица напряглась, словно за шиворот ей запихали ледяную палку. Щеки ее снова покраснели, ноздри принялись раздуваться, и Петрос поспешил загладить оплошность выплесками удовольствия и безмятежности. Искренними выплесками – ссориться с пустышечницей, спасшей ему жизнь, или провоцировать ее на драку он совсем не хотел.